И вот они войдут строем, сунув большие пальцы под ремни, широкоплечие, в синих форменных куртках, давя ботинками кусочки бетона и штукатурки, которыми будет усыпан пол в прихожей. Войдя в гостиную, они с недоумением оглядят все еще обмотанную пластиковой пленкой мебель, голые стены. Один из них кашлянет. Она позовет сына. Шарль, подойди, пожалуйста. Через несколько минут появится сын, он будет ошеломлен количеством полицейских, собравшихся в его доме, привет, Шарль, я комиссар Дюмон, мы хотим задать тебе пару вопросов.

Сын снова опишет все, что видел, вас с Родриго, между вами – Елену, дым, суматоху, крики на улице. Его родители будут стоять порознь, слушать вопросы и ответы, потом их тоже допросят, они кое-что уточнят, объяснят, как именно развивались события, расскажут о вас, о Родриго.

Вспомнив о чем-то, она отойдет, пороется в сумочке и выудит визитную карточку Родриго. Вручит ее полицейским. Те станут передавать ее друг другу, первый поднесет прямо к сощуренным глазам, чтобы лучше разобрать имя и номер телефона, второй, наоборот, вытянет перед собой руку, чтобы рассмотреть издалека, третий перевернет пустым оборотом кверху, а потом снова с сомнением прочтет напечатанное на лицевой стороне имя.

В каком-то кабинете, совсем в другом месте, составляют ориентировку. К ней прилагается старая фотография. Подозреваемый узнаваем. Серьга в ухе и мрачный взгляд человека, которому нечего больше терять.

В Чикаго уже стемнело. Ричи в тревоге звонит матери Лесли. Та повторяет ему то, что сказала ей дочь: срочное личное дело, она на пару дней оставила ей малышку. Ричи отвечает парой уместных в такой ситуации фраз и вешает трубку. В это же время пуэрториканцы в облаке пыли на всех парах мчатся к мексиканской границе.

Ваши шаги прошуршат по ковру. Вы сбрызнете себе лицо водой. Вы с Родриго будете действовать слаженно. Ваши движения будут точны и бесшумны. Он сходит в туалет, а вы поправите лямку платья. Он почистит зубы, а вы заново застегнете сандалии. Подняв голову, вы увидите, что он уже стоит у окна и машет вам рукой. Вы подойдете. Он пальцем укажет вам на парковку, там будут стоять две полицейские машины, невдалеке от «Сузуки» вы заметите мотоцикл соседа.

Родриго заправит свою и вашу постель. Уничтожит все следы вашего пребывания. Он взобьет подушки и разгладит покрывала. Когда он будет поднимать с пола упавший телевизионный пульт, его карман завибрирует, раздастся звонок. Он взглянет на экран и передаст телефон вам. Вы ответите. Послышится голос мужчины. И вместе с его голосом из трубки будто бы вырвется облачко гнилого воздуха. Послушайте, скажет он, будьте благоразумны, мы просто хотим забрать Елену. Ваш собственный голос будет спокойным. Она уже не со мной. Он разволнуется, попытается сдержаться, где она? Она в порядке, скажете ему вы, не беспокойтесь, она в порядке, и услышите, как его жена спрашивает откуда-то со стороны: Елена уже не с ними? Вы представите, как стоящие вокруг них полицейские подают им знак продолжить беседу. Он снова спросит у вас, где Елена. Вы не ответите. Трубку возьмет она, она станет вас умолять, прошу вас, скажите нам, где Елена. Звук вашего и ее дыхания смешается с едва слышными помехами на линии. Что мы вам сделали? – продолжит она. Где вы? Вот неизбежные вопросы, к которым вам следует быть готовой. Скажите нам, где вы, и мы приедем забрать свою дочь, что-то в таком духе, с примесью паники, а вы ответите, что это невозможно, что начатое должно продолжаться и что вам придется повесить трубку. Родриго наденет пиджак. Но что значит «начатое»? Что вообще происходит? Вам нужны деньги? В этом дело? Мы можем дать вам денег. Да скажите же нам, в конце концов! От вашего молчания они оцепенеют. Пожалуйста, взмолятся они наконец, и эти остатки вежливости прозвучат как прощание с их прежней жизнью, пожалуйста, прощание-мольба, которое ничего и никак не изменит.