Сидя под оранжевым пледом на диване их спокойного дома, вы подумаете, что заслужили этот отдых, в конце концов, вечера, которые вы проводите по четвергам в компании матери Елены, – это ваш заслуженный отдых, момент, когда вы можете расслабиться, позволить себе любить ее и героев этого сериала, увлечься ими, посокрушаться, что они поймали Хуана Габриэля, единственного, кто вам по-настоящему нравится, кто мог бы всех их вытащить отсюда, не то что Пепе и Джонно, которые тянут семью вниз – эти двое уже давно сбились с правильного пути: их жизни разрушили друзья, слишком испорченные, чтобы найти себе честное занятие.

Они втроем стоят перед матерью. Они все ей рассказали про Джорджо – мужчину, которого они убили в той квартире. Она поняла, она же мать, или не поняла, что сводится к тому же. Больше всего ее расстраивает, что в эту историю замешан Хуан Габриэль и что ему грозит тюрьма. Проснулась Джесс, она стоит в ночной рубашке посередине кухни. Братья окружают ее.

У вас возникнет ощущение, что так было суждено: с самого начала, с того дня, когда они родились, с того дня, когда родилась их мать – как и в случае с божественными проклятиями, которые передаются из поколения в поколение, – все вело их к этому моменту, к совершенному им убийству, этому бегству и ожидающему их изгнанию. Они целуют малышку, и вот они в последний раз оказываются в коридоре здания. Дверь за ними закрывается.

Спустя несколько сцен мы оказываемся в машине, которая быстро мчится в сторону Арканзаса. Все три брата настроены очень серьезно и молчат. Хуан Габриэль сидит сзади. Он одет в полосатую рубашку, которую Пепе нашел для него на полках заправочной станции. Хуан Габриэль по-прежнему чувствует на своих губах вкус губ Лесли и своей прежней жизни.

На следующий день, возвращаясь с Еленой домой из школы, вы увидите, что входная дверь распахнута, а мать Елены сидит на кухне. Она с удрученным видом сообщит вам, что дверь больше не закрывается. Вы пойдете с ней посмотреть. Попробуете потянуть за ручку. Сосед будет наблюдать, как вы это делаете. Больше не закрывается, констатирует он. Да, у нас с ней некоторые сложности, заставит она себя ответить. Он перешагнет через ограду. Окажется рядом с вами, и вы почувствуете идущий от него запах мотоцикла. Он вытрет руки о джинсы. В самом центре его серой футболки Дятел Вуди будет задирать нос, сидя за рулем сверкающего «Харлей-Дэвидсона». Он скажет, встаньте с другой стороны и толкайте. А я буду тянуть. Он снимет бейсболку и проведет рукой по лбу. Ну что, готовы? Один, два. Три. Всем своим высоким и массивным телом он начнет тянуть, схватившись за ручку двери и упираясь кроссовками в плиту дорожки, а вы, с другой стороны, вы будете толкать, прижавшись друг к другу и к двери, так что ваши плечи от давления даже чуть-чуть поменяют форму, и в этом усилии ничто – никакие расчеты, никакие чувства, – не будет иметь значения, кроме пары плеч, которые будут давить, и вашего учащенного дыхания. Верхняя часть двери уже начнет сдвигаться, но нижнюю еще будет крепко держать паркет. Сосед призовет вас приложить все ваши силы. Он покраснеет. Дверь изогнется еще немножко и в конце концов хлопнет так, что сотрясутся стены. Ну ничего себе, получилось, с удовлетворением отметит сосед, поднимаясь на ноги. Женщина поблагодарит его через дверь, и он с другой стороны ответит: не за что. После этого не будет ясно, ушел ли он обратно к себе. Наконец вы услышите, как он говорит: ладно, я, наверно, пойду, оставляю вас. Он двинется прочь и перешагнет через ограду в обратном направлении. Поглядит на свой ремонт и тогда скажет, ну что же, а потом: наверное, с баком можно подождать и до завтра.