Мерзавец снова заржал, на этот раз уткнувшись лицом в мою шею, чем сильно поколебал мою решимость противостоять ему до победного конца.

- Я забыл добавить к перечисленному твой обидчивый характер, милая. Но все это меркнет перед одним единственным фактом.

- Каким? – не сдержала я любопытства.

- Рядом с тобой никогда не придется скучать. Мне кажется, я уже привыкаю жить, как на вулкане. А учитывая, как нам хорошо в постели – лучшей жены, мне ни за что не найти.

- Для брака этого недостаточно, - я крепко сжала губы. – Вот в моем мире…

- В твоем мире? – Меньшиков вопросительно приподнял правую бровь, и я поняла, что едва не проговорилась.

- Эээ… в мире небогатых, работящих людей, мы женимся и выходим замуж только по любви, - в голове всплыл образ мачехи, что за мешок картошки едва не продала меня в жены сизоносому гному, но я попыталась поскорее от него отмахнуться.

Ответа от Мирона я так и не дождалась. Раздался стук в дверь, а за ним последовал взволнованный голос Ольги Федоровны.

- Мирон Александрович, там Антип прибёг. Какую-то барыню среди ночи ограбили. Вы срочно нужны в участке.

Мирон собрался меньше, чем за пару минут. Последней надел поясную кобуру. Подошел ко мне и, утопив пятерню в моих волосах, оттянул их назад, заставив приподнять голову.

- Наш разговор не окончен, Маша. Пообещай, что дождешься меня?

Во рту как-то резко пересохло. Я кивнула, и почувствовала, как он коснулся моих губ в жарком, собственническом поцелуе. Дыхание перехватило. Опомнилась, когда в комнате уже никого не было, и только в воздухе чувствовался запах леса и мускуса.

Издав еле слышный, полный отчаяния стон, я залезла с головой под одеяло. Но быстро вспомнив, что нахожусь не в своих покоях, где меня утром могут обнаружить Ольга Федоровна или Глафирия Петровна, вскочила.

Натянув на себя в спешке мятое платье, я собрала с пола нижнее белье, вышла в коридор и на цыпочках прокралась к себе. Закрыв за спиной дверь, разделась, юркнула в постель и, закрыв глаза, начала считать овец.

Обычно я забывалась на десятой или одиннадцатой. А тут счет пошел на сотни, а сна ни в одном глазу. В желудке заурчало. Но не от голода, а от расшалившихся нервов. На сердце легла непонятная тяжесть. Как будто рядом затаилась беда. Но кто в опасности: Поля, Лешка или Мирон?

Боже, пусть это будет обычное несварение.

Из-за сильного ветра распахнулись ставни. Снова поднявшись, я закрыла их, но возвращаться в кровать не торопилась. Решив сходить на кухню, чтобы согреть себе молока, я снова оделась, накинула на плечи теплую шаль - подарок бабы Глаши – вышла из комнаты и спустилась по лестнице.

Тишина в доме была почти осязаемой. И только из гостиной раздавалось тиканье больших напольных часов. Раньше я бы даже не обратила внимание. Но не в этот раз. Волнение не давало покоя, заставляя ежиться и реагировать на каждый шорох.

Если скрип половиц звучал так, будто снаружи гремит гром, раздавшийся стук в дверь больше походил на похоронный набат.

Схватившись за ручку, я осторожно уточнила.

- Кто там?

- Это я, Алексашка.

Услышав приглушенный голос приятеля моего братца, я почувствовала, как по позвоночнику пробежал противный озноб. Плохой знак. В прошлую нашу встречу, этот парнишка принес не самые хорошие новости.