Печаль может перейти в крайнее состояние отчаяния (απόγνωσις[353]) – одну из тяжелейших форм этой страсти. «Действительно, опасна неумеренная печаль; опасна и может довести до смерти»[354], – замечает святитель Иоанн Златоуст.

В зарождении отчаяния диавол играет особенно значительную роль и может посредством этого состояния породить в душе гибельные последствия. «…Нет ни одного столь сильного оружия у диавола, как отчаяние. И мы не так радуем его, когда грешим, как когда отчаиваемся»[355], – говорит святитель Иоанн Златоуст. В таком состоянии человек отчаивается в Боге и, как следствие, отделяется от Него. А таким образом он дает свободу действий диаволу, полностью отдает себя в его власть и обрекает самого себя на духовную смерть. Святой апостол Павел учит, что печаль мирская производит смерть (2 Кор 7, 10)[356]. Под воздействием отчаяния (а иногда и простой печали) человек нередко предается разрушительным страстям, думая, что они помогут излечить это состояние хотя бы тем, что избавят его от памяти о нем. Апостол замечает: Они, дойдя до бесчувствия, предались распутству так, что делают всякую нечистоту с ненасытимостью (Еф 4, 19). Вслед за ним святитель Григорий Великий Двоеслов подчеркивает, что от печали «проистекает блуждание ума по запретным вещам»[357]. Будучи источником духовной смерти, отчаяние может довести человека до самоубийства: лишая его надежды на что‑либо в жизни, оно влагает в его душу мысли о самоубийстве и толкает его к их осуществлению[358]. По объяснению святителя Иоанна Златоуста, здесь возможно диавольское воздействие, однако оно не является единственной причиной такого состояния, ответственность за которое лежит на самом человеке: «Такое внушение, – пишет он Стагирию, – происходит не от него [демона] только одного, но и от твоего уныния, и даже больше от последнего, чем от первого, а может быть – и от одного уныния. Это видно из того, что многие из тех, которые не одержимы демоном, замышляют то же [самоубийство] только от печали»[359]. «Уныние же, – продолжает святитель, – и без него [демона] может сделать много зла, и большинство из тех, которые наложили на себя петлю, или закололись мечом, или утопились в реках, или погубили себя как‑нибудь иначе, увлечены были к такой насильственной смерти унынием; если же в числе этих людей окажутся некоторые и из одержимых демоном, то и их погибель должно приписать не демону, но влиянию и силе уныния»[360].

По этим причинам отцы Церкви рассматривают печаль как болезнь души, имеющую большое значение и сильные последствия[361]. A fortiori то же можно сказать об отчаянии[362]. «Велика сила печали, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – и много нам нужно мужества, чтобы с твердостью противостоять этой душевной болезни и… избегать всего излишнего»[363], что в ней есть.

Отцы Церкви часто представляют эту страсть как форму безумия, состояние, которое особенно ясно проявляется в отчаянии. Преподобная Синклитикия, говоря, что «есть и некая иная печаль», объясняет, что «враг насылает эту печаль, преисполненную неразумия»