7. Невроз тревоги может быть, со своей стороны, понят в соотношении со страстью печали, но особенно – страха.
8. Меланхолический психоз может быть в некоторой степени соотнесен, с одной стороны, с унынием и, с другой стороны, с печалью, особенно с ее крайней формой – отчаянием.
9. Без сомнения, наиболее тесную и непосредственную связь можно установить между различными формами депрессии и унынием и печалью святоотеческой нозологии. Эта связь была отмечена и некоторыми психиатрами, и ей было посвящено несколько недавних исследований[308]. Мы позволим себе напомнить основное из тех анализов, которые мы посвятили этим двум страстям, однако мы ограничимся их описанием и их психическими действиями.
ПЕЧАЛЬ. НОЗОЛОГИЯ
Под печалью (λύπη) помимо того состояния души, на которое указывает само это слово, подразумевается упадок духа[309], бессилие[310], психическая тяжесть и боль, изнеможение[311], скорбь[312], стесненность[313], отчаяние[314]. Как правило, этому состоянию сопутствует беспокойство или даже угнетенность[315].
Причины такого состояния могут быть многочисленны, но оно всегда является патологической реакцией гневательной (θυμός) и/или желательной (επιθυμία) силы души и, следовательно, в основном связано с похотью и/или гневом. «Печаль иногда возникает при лишении желанного, а иногда следует за гневом», – пишет Евагрий[316]. Но печаль может зародиться в душе и под непосредственным воздействием бесов или без видимой причины.
Рассмотрим эти разные этиологии подробнее.
Первая причина: лишение желаемого
Евагрий Понтийский отмечает, что «печаль бывает следствием неудачи в плотском пожелании»[317]. Преподобный Иоанн Кассиан также подчеркивает, что печаль «иногда… рождается от неудовлетворения желания какой‑нибудь корысти»[318] и что один из основных видов печали происходит, «когда желание встретило препятствие, не исполнилось»[319]. Поскольку «пожелание сопрягается со всякой страстью»[320], каждая страсть может породить печаль; «кто любит мир, тот много будет печалиться», – продолжает Евагрий[321]. Так как с удовлетворением желания связано наслаждение, можно, вслед за тем же автором, сказать, что «печаль есть лишение наслаждения (στέρησις ηδονης), настоящего или ожидаемого»[322]. Преподобный Максим[323] и авва Фалассий[324] дают такое же определение. Подчеркивая, что чувственное наслаждение непременно влечет за собой страдание, которое скорее бывает духовным, чем физическим, то есть принимает форму печали, преподобный Максим заключает, что печаль есть «завершение чувственного наслаждения[325]». Поскольку печаль является следствием неудовлетворения плотского (в широком смысле этого слова) желания и лишения связанного с ним наслаждения, то она разоблачает привязанность ее субъекта к чувственным благам, к ценностям мира сего. Поэтому Евагрий подчеркивает ее связь с любой страстью, ведь каждая из них предполагает желание[326], и говорит: «…мы не сможем отразить этого врага, если имеем пристрастие к чему‑либо земному»[327]. Авва Дорофей отмечает в том же смысле, что «кто не презрит всех вещей… тот не может… избавиться от… скорби…»