- Федор?! Да никак ты...

 - Я, тётка Марфа!

 - Мой милый...

 Она поцеловала Фёдора, крепко прижала к груди Григория. На лице женщины залегали глубокие морщины, седые пряди торчали из-под старенького ситцевого платка.

 - Зачем же плакать, мать? – буркнул осторожный Захаров. - Радоваться надо, но тихо.

 - От счастья это, милый, от счастья. - Она вытерла концом платка слёзы. – Не чаяла своих дождаться! 

 Женщина обхватила Фёдора и, рыдая, поцеловала его во впалые щёки.

 - Будя, будя! Успокойтесь. – Аниканов никак не ожидал такой реакции. – Немцы в станице есть?

 - Дня три как нагрянули антихристы!

 - Много их?

 - Приехало машин десять.

 - Где они?

 - В сельсовете разместились офицеры, а солдатики в хатах рядышком. 

 Разведчики посовещались и, решив, что узнали достаточно, начали собираться в обратный путь.

 - Тётка Марфа, - посоветовал напоследок Фёдор. – С утра спрячься в подвал.

 - Для чего, соколик?

 - Стрелять кругом будут.

  Разведчики тихо вышли на улицу и повернули за угол дома, чтобы направиться прочь. Вдруг они нос к носу столкнулись с немецким патрулём.

 - Стой! – успел крикнуть по-немецки плотный пехотинец, прежде чем Григорий ударил его кулаком в подбородок. Второго часового ловко скрутили его товарищи. 

 - Теперь точно рвём когти! – выдохнул запыхавшийся Захаров. – Вот свезло нам, даже «языка» взяли.

 К утру сонные разведчики вернулись в хутор Русаков с двумя пленными, которые рассказали, что в Чернышевской стоит штаб 14-го полка 29-й моторизованной дивизии.

 - Значит, можно взять станицу схода. - Командир передового отряда майор Евдокимов дал команду атаковать врага, предварительно отрезав его от моста через Чир. – Лейтенант Лебедев утром ты начнёшь атаку.

 - Есть!

 На рассвете следующего дня в разведке боем участвовали роты автоматчиков Лебедева и разведчиков лейтенанта Донченко. Бойцы на танковой броне ворвались в станицу и завязали уличные схватки. Немецкой бронетехники в этот момент в станице не оказалось. Застигнутые врасплох гитлеровцы, отстреливаясь, отступили вглубь станицы.

 - Бегут гады, - радовался легкораненый Анатолий. – Мы тоже магём воевать.

 …Ещё рвались снаряды и мины, гремели выстрелы, а автоматчики, среди которых находился Фёдор Аниканов, ворвались на улицы задымленной станицы. Около небольшого  пруда горел колхозный сарай, пылали ближайшие дома. Рядом, окутанный чёрным дымом, стоял подбитый советский танк. Вокруг в разных позах лежали убитые танкисты.

 - Не повезло ребятам, - с сожалением сказал Захаров. – Хотя нам они подсобили здорово!

 Внезапно со скрежетом обрушилась балка крыши крытого железом дома, ввысь взметнулись снопы разноцветных искр.

 - Фу ты чёрт, напугал! – Толик даже подпрыгнул от неожиданности.

 - К взрывам привык, а от пустяка испугался? – засмеялся довольный Шелехов.

 - Так выстрелов и взрывов я уже почти и не замечаю.

 Вместе с Фёдором они подошли к его дому. Глубокими проломами, словно ранами, зияли стены. Выбитые рамы окон висели, словно сломанные крылья. Вокруг валялись следы поспешного бегства врагов: брошенные каски, противогазные коробки, пулемётные ленты, патроны...