Последние слова он выкрикнул с яростным остервенением. Его красивое лицо побагровело, на шее и лбу вздулись вены. Казалось, он одержим.

Одержим таким злом, которое просто не может уместиться в одном существе, пусть даже оно наполовину дракон!

Охваченный гневом, Крейн на секунду забыл о своих обещаниях. Он готов был убить брата здесь и сейчас.

Но какая-то сила оттолкнула его от алтаря. Мимо промчался вихрь грязного цвета.

Маг, про которого он забыл, с необычайной для старика прытью и ловкостью, подхватил сферу, прижал к груди, и вдруг шагнул прямо на меч, который Крейн все еще крепко сжимал.

Все случилось в одно мгновение.

Только что Храни стоял в стороне, а секунду спустя его тело нанизалось на острие, будто чужая воля швырнула старика на меч.

Раздался вскрик, потом хрип. В горле Хренка что-то забулькало, и из орта хлынула темная кровь.

— Зачем, энейре? Зачем?!

Крейн смотрел на него, не в силах поверить в то, что случилось.

Маг с трудом улыбнулся.

Его ослабевшие руки упали вдоль тела.

Заляпанный кровью заговоренный хрусталь с дребезжанием покатился пополю. Лопнул, как мыльный пузырь. Темная прядь волос, что лежала внутри, рассыпалась красными искрами идут же истлела.

— Свершилось, — дрогнули посеревшие губы.

Бездыханное тело мага соскользнуло с меча.

На минуту зал окутало гнетущее безмолвие. А потом раздался язвительный голос:

— Теперь и меня убьешь так же, как старика? Или как убил свою жену? А, братец?

Потрясенный случившимся, оцепеневший от шока, Крей медленно опустил руки и выронил меч.

Безнадежное глухое отчаяние накрыло его. Он смотрел на свои руки, испачканные чужой кровью, на мага, что продолжал счастливо улыбаться даже после смерти, на клинок, упавший со звоном некаменный пол.

А в голову продолжали врезаться, ввинчиваться против воли слова Рильфа, несущие смертельный яд:

— И после этого ты считаешь, что достоин быть лордом больше меня? Ты убийца, Крейн, такой же как я. Хотя нет, ты намного хуже. Я не прячу своих желаний под маской благочестия и не лицемерю. Если хочу что-то взять — то беру. У тебя же нет храбрости признать свою истинную суть. Ты всю жизнь играешь чужую роль, хочешь выглядеть добреньким и справедливым. Только ради чего? Глянь! Твои руки по локоть в крови бедняги, который годился тебе в отцы. Ты убил его, Крейн. Ты убийца! Признай это!

Он пытался закрыться от них. Не слушать. Не впускать в себя этот яд. Но в ту минуту чужие слова были слишком созвучны его собственным мыслям. Вольно или невольно, но Рильфа повторял именно то, о чем думал Крейн.

Он убийца. На его руках кровь невинных. И это правда, которую можно скрывать от других, но не от себя. Это правда, с которой живешь, которая всегда при тебе и ни на секунду не дает забыть о том, что ты сделал.

В конце концов, он устал бежать от себя. От своей истинной сути.

Голос Рильфа понизился до свистящего шепота. Вкрадчивый, осторожный, теперь он вливался в уширена как растопленный воск, лишая того собственной воли.

— Ты знаешь, что я прав. Мы с тобой единое целое, брат. Отбрось нелепые законы морали, они для людей — слабых, никчемных человечков. Мы же драконы. Мы подчиняемся только праву сильнейшего. Идем со мной, и я освобожу тебя от предрассудков. Я дам тебе силу, о которой ты можешь только мечтать! Вдвоем мы поставим этот мир накалены. Сам император Илларион склонит голову перед нашим могуществом!