Всё же Бабочкин был не прав, я принял не то решение, которое он ожидал.

– Бойцы, кто с сапёрным делом знаком?

– Мы оба, товарищ командир, – сообщил Ганин.

– Тогда пробегитесь с сержантом до полуторки и пригоните её сюда. В кабине заряд установлен с детонатором, срабатывает от натяжения. Леска на водительскую дверь натянута, но через пассажирскую в кабину попасть можно. Снимешь заряд и внимательно осмотри машину ещё раз. Этот гад сказал про одну ловушку, но может ещё что быть.

Объяснив, где стоит машина, я налегке отпустил их, выдав фонарик на руки, чтобы работать было удобно, а сам попросил Гарина посветить, это был один из трофеев с диверсантов, батарейки живые, светил вполне ярко. Я стал искать во швах опознавательные знаки. Нашёл пока у троих в швах небольшие ленточки ткани со штампами на них и немецкими орлами, но я ещё и не закончил. Все тела уже были обысканы, всё ценное снято, так что работал спокойно, стараясь не испачкаться в крови. А когда я закончил, уже послышалось тарахтение двигателя, что приближалось. Тускло светились фары, и вскоре полуторка подкатила к нам. Пока бойцы загружали в кузов всё, и свой груз, и последние трофеи, Бабочкин поинтересовался, покинув кабину:

– Товарищ майор, машина же засвечена, как вы любите говорить?

– Если облик машины знаком, но она нам нужна, значит, нужно изменить этот облик. Снимаем тент и дуги с кузова. Потом грязью замажем бортовые номера. Ночью сойдёт, а днём что-нибудь придумаем. Бензина мало, это да, но на дороге, думаю, побитых машин хватает. Сольём то, что не слили до нас. Это всё, работаем.

Сержанта это вполне удовлетворило. Мы быстро закончили работу, ну а потом, устроившись в кабине и запустив предварительно двигатель, развернулись и покатили назад. В рот одному из диверсантов я воткнул записку, сообщавшую, кто это и из какой группы. Оттого и не минировал. Не знаю, может, наши и вернут эти территории, окончательно их очистив, не хотел, чтобы кто-то подорвался, ну или немцы всё же новый мост наведут в другом месте. Главное сообщил, дальше как получится. Мы подъехали к перекрёстку, дальше поворот на мост, до которого было километров шесть, и, заглушив двигатель для экономии, стали ждать попутную колонну наших. Вряд ли немцы, что почти уничтожили нашу, там задержатся, тяжёлой бронетехники-то не осталось, так что есть шанс, что там вскоре всё расчистят и снова пойдут колонны. А пока сидели, пользуясь возможностью, что мы остались одни, я поинтересовался у Бабочкина:

– Как меня вычислить-то смогли? Ты в курсе?

– Конечно. Это из-за дома. Одна из ваших постоялиц была на дне рождения у Ольги, а у той в планшетке ваше фото, увидела, да ещё в немецкой форме, нас тогда тот политрук из газеты сфотографировал, когда мы фельджандармов изображали. Помните, ещё бойцы к нам сдаваться по полю шли, думая, что мы немцы?

– Так он меня сзади щёлкнул? Сбоку чуть?

– А потом незаметно и в лицо смог. Как Ольга узнала, не знаю, но фото у неё оказалось, хранила. А та, Тамара, кажется, увидела и сразу решила, что вы немец, но Ольга её успокоила, мол, наш разведчик, а та всё и рассказала. Хвалила очень вас. Ольга сразу товарищу Берии позвонила, у неё было разрешение на прямой вызов, у меня оно тоже есть, и всё рассказала. Меня привлекали, мы обыскали дом, нашли схрон на чердаке с наганом и ценностями, остальное всё. В общем, убедились, что вы – это вы. Живой. Удивило, конечно, но с вами чего только не было. Вот меня и включили в группу, что за вами выехала. Выяснить же, где вы находитесь, через штаб фронта труда не составило.