И всё же, мысль о том, что в неё стреляют, сводила с ума.

Со своего места на полу, она видела, что отец бросился к своему портфелю. Она знала, что там он хранит собственный большой и опасный пистолет.

«Почему он не мог держать его под рукой?» – подумала она.

Так или иначе, она знала, что должна как можно дольше отвлекать нападающего от папы, чтобы тот успел взять пистолет. Она бросилась всем телом на кресло перед собой, переворачивая его. Мужчина повернулся и посмотрел на неё.

Стоя прямо перед ним и рискуя схлопотать пулю, Эприл потянулась к огромной вазе, стоящей на столике. Она схватила её и бросила в него. Он наклонился и ваза пролетела прямо над его спиной, упала на пол и разлетелась на кусочки.

Этого времени было достаточно, чтобы отец Эприл открыл портфель и достал свой пистолет. Эприл подумала, что по сравнению с оружием преступника он очень маленький и жалкий. И отец обращался с ним крайне неуверенно. Когда он попытался прицелиться, у него задрожали руки.

Но мужчина всё ещё смотрел только на Эприл. Казалось, он не замечает, что задумал её отец. Эприл должна удержать его в таком положении. Она сорвала со стены огромную картину в рамке, побежала к мужчине и замахнулась. Ей удалось выбить оружие из его рук, и оно упало на ковёр.

Он смотрел на неё, а не на её отца. Эприл обернулась, задержала дыхание, надеясь, что её отец воспользуется случаем и пристрелит этого человека.

Орин не спускал глаз с девчонки, наклоняясь за пистолетом. По своему прошлому нападению он помнил, что она решительная, умная и храбрая. Будет славно наконец-то её прикончить.

Но прежде, чем он успел поднять пистолет, он услышал выстрел и в стену позади него вошла пуля. Он обернулся. И впрямь: у отца девочки был свой пистолет, ничтожно маленький револьвер 22 калибра. Он целился прямо в Родеса, собираясь с мыслями, чтобы выстрелить ещё раз.

Но выглядел он более напуганным, чем Орин.

Орин на самом деле вообще не боялся.

По глазам мужчины он видел, что тот не знает, каково это – пристрелить кого-то, насмерть или только ранить. Нет, отцу девочки далеко до Орина. Он слишком робкий, слишком трусливый. Орин подумал, что в своей жизни он причинял немало эмоциональной боли людям и в этом плане может считаться бандитом, а вот чтобы причинить боль физическую, не говоря уже о том, чтобы кого-то убить, у него кишка тонка.

Орин начал весело танцевать джигу-дрыгу. Отец девочки выпустил в него пулю, затем ещё и ещё, и все они были далеки от цели. Орин даже рассмеялся: он не в меньшей безопасности, чем если бы в него никто не стрелял.

Выстрелы отца становились всё более хаотичными. Орин переживал только о том, чтобы тот случайно не пристрелил собственную дочь, испортив планы Орина на месть. Орин сосчитал пять выстрелов, а затем резко бросился на мужчину. Он выхватил у него из рук пистолет и направил его против владельца. Держа мужчину в поле зрения, он стал двигаться к тому месту, где уронил свой пистолет.

Тут он услышал позади себя девчонку, которая неожиданно стала колотить по нему своими кулачками. Удары были сильными и жёсткими. Он оттолкнул её, затем повернулся и выстрелил в её сторону, намеренно промахнувшись, но совсем чуть-чуть. Он знал, что выпустил последнюю пулю револьвера.