– У нас в программе только холодные закуски и напитки. Уж прости. Иначе было не обойтись без официантов.

А вот я бы не отказалась от официантов. Оставаться на крыше с ним вдвоем становилось с каждой секундой все страшнее. Зачем я вообще согласилась?

Луна светила довольно ярко, ей помогали отсветы городских огней. Но Питер зажег свечи, и теперь в их мерцании его лицо выглядело почти зловеще. А перед глазами то и дело всплывало другое лицо – девичье, красивое, неживое. Моё.

Питер с громким хлопком открыл шампанское и разлил его по бокалам.

– За очень необычное свидание! – глаза его блеснули, губы на мгновение скривились в усмешке.

Я присмотрелась. Да нет. Нормальная улыбка. Просто игра теней делает ее странной. Или это я так напугана, что мне мерещится бог весть что.

И все-таки было не по себе. Живот буквально сводило от страха, в горле пересохло. Я залпом выпила свой бокал. Шампанское ледяным комком скатилось в желудок, пузырьки ударили в нос так, что глаза защипало. Теплее не стало. Казалось, если я выдохну, то непременно морозным туманом. К еде не притронулась – кусок в горло не лез. Питер сначала внимательно смотрел, как я расправляюсь с шампанским, а потом ни слова не говоря наполнил мой бокал снова и откинулся на спинку стула.

Его взгляд стал туманным, оценивающим, будто Питер прикидывал, сколько можно за меня выручить на невольничьем рынке. Ну, или мне опять почудилось, потому что игра теней, шампанское и все такое…

– Тебе идет это платье. И эта помада. Тебе идет быть чувственной. А строить из себя чопорную леди – не идет.

Его прямота раздражала. Но и подкупала тоже. Не будь он психом – был бы хорошим парнем. Симпатичным, веселым. Обязательно нашел бы себе хорошую девушку. И, может, никого бы не убил. О, а ведь это годится для тоста!

Я приподняла свой бокал.

– За то, чтобы мы все могли быть счастливы самым безопасным образом.

Ничего на свете я не хотела сейчас так, как этого. Я снова опустошила бокал.

– Безопасность? – он усмехнулся. – Тебя так волнует безопасность? Тогда я обязан тебе что-то показать.

Он помог мне подняться.

– И что же это? – мне было любопытно, но тревога не отпускала.

Он подвел меня к краю крыши, приобнял за талию. А уже в следующий момент я оказалась над бездной, прижатой спиной к его телу, удерживаемая лишь только его руками.

Я вскрикнула и отпрянула, но он меня не выпустил.

– Не дергайся! Я могу не удержать.

От ужаса перехватило дыхание, и я застыла, не веря своим ушам. Далеко внизу неслись крошечные машины, так далеко, что огни их фар сливались в сплошную пульсирующую светом линию… А здесь, на немыслимой высоте, ветер трепал волосы, у носков моих туфелек распахнулся край пропасти, а сзади стоял убийца. Нет-нет-нет, лучше не смотреть. И не шевелиться. И не думать…

– Постарайся расслабиться, и все будет хорошо, – хрипло прошептал он мне в ухо.

Расслабиться?! Над бездной? Нет, он не просто псих, он извращенец. Только извращенцы могут возбуждаться, вися над пропастью, а то, что он возбужден, сомнений не оставалось. Я чувствовала это сквозь одежду собственной задницей. Он прижал меня еще сильнее, вдавил в себя до боли. И это было… Это было к лучшему. Теперь я не так боялась сорваться вниз.