— Никогда не сдавайся, — услышала я его голос, как наяву. Ты – Вероника. Ника. Знаешь, как звали богиню победы? Её звали Ника, дочь. Думай об этом каждый раз, когда трудно.

Я распахнула глаза. Перевела дыхание. Сердце в груди колотилось, голос отца так и звучал в голове. Небо за окном из чёрного превратилось в бледно-голубое, пронизанное ярким солнцем. На часах было начало шестого.

— Ты прав, папа, — прошептала, всего на секунду опустив веки. – Прав. Спасибо, что напомнил мне, кто я.

Губы были солёными, лицо мокрым. Изо всех сил я постаралась задержать сон. Всего на несколько секунд, чтобы, в несколько подсечек проехав через весь каток, обнять отца. Только я дотронулась до него, он начал таять. До тех пор, пока не растворился совсем.Катка больше не было – только огромная кухня-гостиная и настырно лезущее в окно солнце.

Наткнувшись на Диму прямо возле ванной, я чуть не выронила ведро.

— Завтрак на плите, — хотела обойти его.

Он удержал за локоть. Не знай я, что он только проснулся, в жизни бы не подумала! Свежий, даже волосы в порядке! Мерзавец! Не то что я с утра. Бодр, свеж и, как обычно, чертовски сексуален!

— Это ещё что? – указал на ведро.

— Вода.

— Вижу, что вода. Зачем?

— Через сколько ты уезжаешь? Через час?

— Примерно.

Надо же, мне удалось озадачить его! Не отпуская локоть, он ждал пояснений. Я бы с удовольствием послала его к чёрту, да только вряд ли помогло бы. Не удивлюсь, если он периодически и так захаживает к нему на рюмочку чая с засахаренными мухоморами.

— Ты сказал, чтобы я определилась. Я определилась, — выдернула руку. – Если ты не можешь решить, в качестве кого я у тебя, значит, так оно тебе надо. Вернее, — ткнула его в грудь тряпкой. – Если мужчина хочет женщину, он её хочет. А если ему от неё нужны ужины и завтраки, значит, ему нужна домработница. Так что, — тряпка оставила на его белой футболке мокрое пятно, — пока ваше высочество будет завтракать, я помою машину.

— Это будет кстати, — отстранил меня и прошёл в ванную.

Стоя спиной, снял футболку и бросил на стиральную машину. Сукин сын! Я стиснула зубы и сжала мокрую тряпку. Под бронзовой кожей перекатывались мышцы, татуировка притягивала взгляд.

— Хорошенько протри фары, — повернулся вполоборота.

— Скотина! – прорычала и быстро пошла к двери. Мерзавец! Вода плеснулась мне на ногу, штанина прилипла. Пытаясь справиться с замком, я готова была зарычать.

— Вот так, — прикосновение к плечу, пальцы поверх моих. Плавно он провернул ключ, одновременно с этим набрав что-то на панели. Дверь отворилась.

— Я спущусь через полчаса, — по плечу до локтя, едва касаясь. Повернувшись, я яростно глянула ему в лицо. – Не забудь про фары.

— Не забуду, — процедила и вылетела за дверь, чувствуя направленный мне в спину взгляд и уверенная, что на жёстких губах играет усмешка.

Дмитрий

Фары блестели так, как не блестели, когда я забирал внедорожник из салона. Остановившись у колонны, я наблюдал за девчонкой. Смахнув с лица прядь волос, она что-то пробурчала, провела ладонью по капоту и швырнула губку. Усмехнулся. Сегодня так и так нужно было заскочить на автомойку. Но если Ника сочла нужным сэкономить мне час времени, к чему отказываться? Инициатива частенько покусывает инициатора.