Я разрыдалась.

Бруно взял мое лицо в ладони:

– Тише-тише. Все хорошо. Ты еще родишь ребенка, он будет здоровенький и только твой. Игнацио до сих пор согласен взять тебя в жены. Представляешь, какая удача? Ты, младшая дочь семейства Фонтана, станешь первой, кто разобьет злые чары и обзаведется семьей!

Мне хотелось кричать от отчаяния. Никто мне не верил. Я возненавидела Америку. Я ненавидела Альберто. Сестра стала для меня чужой. Мы общались только в случае крайней необходимости, и каждый раз эти обрывочные разговоры заканчивались ожесточенными спорами. Чтобы не сойти с ума, я с утра до вечера хлопотала по дому – убиралась и готовила – и при этом постоянно взвешивала свои шансы на будущее.

О том, чтобы выйти замуж за Игнацио, не могло быть и речи. Я должна была забыть о своей мечте поступить в университет. Во-первых, у меня не было денег, а во-вторых, я никогда бы не бросила свою малышку.

Пока я живу с Розой и Альберто, я нахожусь рядом с Иоганной, но возможности стать ее мамой мне не дождаться никогда. Да, жить во лжи тяжело, но зато мы будем вместе, и я смогу помогать ей советом, участвовать в ее воспитании. Наверняка Рико поддержал бы меня.

Между нами установилась особенная связь, и это раздражало Альберто. Зять страшно злился, когда я называла малышку Иоганной или когда он видел, как она на меня смотрела, пока я пела ей песенки. Притворялся, будто не замечает, как она улыбалась, когда я целовала ее в пухленькую щечку, и весь багровел, когда девочка плакала и никто, кроме меня, не мог ее успокоить. Мое сердце было переполнено любовью. Мы с дочерью знали правду.

Альберто начал уставать от моего присутствия. Спустя месяц он устроил Розу продавщицей в лавку и настоял на том, чтобы она брала малышку с собой. Я не сомневалась, что он сделал это специально, чтобы разлучить нас с Иоганной. Когда стало ясно, что я не выйду за Игнацио, зять начал донимать меня разговорами о том, что пора бы уже подыскать себе жилье, и при этом предлагал варианты в других районах. Он ясно давал понять, что хочет жить с женой и дочерью, а я в их доме лишняя.

Я потеряла покой, у меня начались приступы отчаяния. Я понимала, что должна забрать свою дочь у Розы с Альберто, пока они не разлучили нас навсегда.

И тут я совершила ужасную ошибку, о которой потом сожалела всю свою жизнь. Я сбежала с Иоганной, совершенно не понимая, как и на что буду жить. Возможно, если бы не этот опрометчивый поступок, я могла бы остаться в жизни дочери, сняла бы квартирку неподалеку и со временем убедила бы Альберто в том, что не представляю никакой угрозы для его семьи. Но сделанного не воротишь.

Я сбежала с дочерью зимним утром, в выходной Розы. Альберто был на работе. Я подгадала момент, когда сестра ушла в ванную, схватила сумку с нашими вещами, взяла на руки укутанную в одеяльце Иоганну и выскользнула из квартиры.

Я села в первый попавшийся автобус и доехала до конечной остановки.

Надо ли говорить о том, что Гарлем в те времена был жутким местом. Но, что хуже всего, я переоценила свои шансы на самостоятельную жизнь. В результате спустя неделю я – без гроша в кармане и совершенно без сил – с заболевшей малышкой на руках вернулась в Бенсонхёрст. Я пришла к Бруно и умоляла его приютить нас.