Бьянка застыла с открытым ртом.

– А это достойное поведение леди? – пошутила Мэри.

Девушка вспыхнула. Наверное, поражена, что она говорит о разрыве с графом без сожаления, но сыграть в любовь с его высокомерием не было желания.

– Ты упала в обморок?!

А, так дело совсем не в графе.

– Первый раз в садовую грязь, второй – на паркет в холле.

Ну, давай же! И все-таки увидела, как губы девушки нерешительно дрогнули.

– Не спрашивай, было ли больно, – добавила Мэри, – к счастью, эти воспоминания тоже не сохранились.

На этот раз Бьянка едва заметно улыбнулась. Ничего, привыкнет, оттает и перестанет бояться.

– Прости, – спохватилась девушка. – Понимаю, тебе тяжело об этом говорить, я даже не думала, что лорд Блэкберн тебе хоть как-то интересен…

– Он мне неинтересен.

– Однако, как я понимаю, ты упала в обморок и утратила память после известия о расторжении помолвки.

– Граф утверждает именно это.

– А ты?

– Позволяю ему тешить свое самолюбие, пока не вспомню.

Вторая улыбка Бьянки не выглядела вымученной. И хотя Мэри знала и постоянно напоминала себе: перед ней посторонний человек, но радость была глуха к объяснениям.

– В Лондоне ты не из-за него?

– Чур тебя! – рассмеялась Мэри. – Он или в БлэкбернХауз или, как мне намекнули, строит из себя охотника и преследует свою новую невесту. Мисс Синклер – именно то, что он заслуживает.

Бьянка взяла со стола круасан.

– Ты с ней знакома?

– Ангельское создание.

– И правда думаешь, что она подходит графу?

– О, да! Он умрет от скуки спустя месяц после свадьбы!

– Ты же говорила, что лорд Блэкберн тебе не интересен.

– Да, но сам факт, что он меня бросил!

Бьянка рассмеялась и взяла второй круасан. Мэри держалась, уж больно хотелось уколоть в ответ мадам Анну и сказать: «На кого вы шили это большое платье?!», и посмотреть строго-строго, как сегодня мадам. Похоже, в ней проснулись наполеоновские замашки.

– Или были…

Она и здесь отказалась спорить. Или были, и проявили бы себя гораздо раньше, сложись обстоятельства в ее реальности иначе. К примеру, родись она не первой у мамы, а второй, и не ощущай в критические моменты мертвого запаха коммуналки.

Она едва не подскочила, когда поняла…

– Ты всегда боялась вернуться туда, правда? И замуж за Пола собиралась вовсе не из-за благородных порывов, не из-за Бьянки, правда?

– Правда.

– Не каждый мужчина доводит женщину до оргазма, а он старался… Он думал, что нужен тебе. И твоя сестра тоже так думала… А ты просто боялась…

Мэри встряхнула головой, и голос оставил ее в покое.

– Ненадолго, – шепнул в ухо.

Дрогнула занавеска. Ушел, не прощаясь. Она удивилась, что подумала об этом: голос – это нечто, чего не существовало. Тут же одернула себя. А девятнадцатый век, уютная библиотека, запах кофе и девушка напротив – существовали? А голод, который проснулся после третьего круасана, съеденного Бьянкой? И чувство, которое не покидало с первого дня появления в Англии: она дома, вернулась туда, где ее ждали…

– Ты когда-нибудь была в Лондоне? – спросила Мэри, оставив размышления на ужин.

– Нет.

– Почему?

Бьянка довольно долго молчала.

– Когда были живы родители, я была слишком молода, а после… ты не разрешала.