— Я так понимаю, обращаться ты почему-то не намерен, а значит, никакого разговора нам пока тоже не светит? — Опять горестный шумный вздох, пристальный взгляд и единственное медленное движение век, подтверждающее или просто случайное, думай, Летти, как хочешь. — Что-то случилось? — Новое долгое сопение и моргание. — Не находишь, что все же лучше было бы нормально пообщаться и просветить и меня, по какому поводу чертов траур и игнор? — На этот раз не только вздох, но и тихое ворчание с намеком на укор, в ответ на который уже начала злиться я. — Мы расстаем… в смысле, ты бросаешь меня, так?

А вот теперь действительно реакция. Огромная морда прямо перед моим лицом, рычание, от которого затряслись все кости и поменялись местами внутренности, и под конец даже громкое клацанье зубами, для окончательной ясности. И спустя мгновение снова «щенячье-вивернячьи глазки» и кивок в сторону уютного убежища под его крылом.

— Ну и хрен с тобой, не хочешь говорить — не надо, — смирилась я. Ясно же, что это море скорби и печали в вечно неунывающем Мак-Грегоре неспроста. А уж кому, как не мне, понятно категоричное нежелание обсуждать проблемы или свои переживания. — Все равно это придется сделать так или иначе.

Ну поздравляю, суток не прошло, а мы с Кианом поменялись, выходит, местами. Теперь мне досталась роль болтуньи, а он молчун. Ну не идеальная ли мы парочка? Прям созданы друг для друга.

Перелезла через барьер из его хвоста, заползла в созданную Кианом из собственного тела палатку, сопровождаемая чем-то очень напоминающим удовлетворенное и облегченное мурлыканье, и улеглась, твердо уверенная, что ни черта не усну, но вырубилась раньше, чем успела перебрать в голове все возможные причины состояния моего виверна.

Ночью Мак-Грегор все же принимал человеческий облик. Ну, по крайней мере, мне так казалось, потому что снилось нечто странное. Я ощущала полностью, во всех удивительных подробностях и мелочах, процесс изменения моего тела из огромного ящериного в человеческое, и воспринималось это дико сексуальным. А потом все пошло обратно, и, вероятно, я пережила оргазм во сне. Или нет. Вспомнить не удалось, а вот в том, что какое-то время лежала поверх мускулистого горячего и совсем не покрытого чешуей Киана и его стояк упирался мне в живот, могу почти побожиться. Но когда проснулась от вибрации, что была повсюду и оказалась тревожным ворчанием виверна, то стало очевидно, что он по-прежнему уклоняется от выяснения отношений. Ну и кто сам говорил мне не убегать? Типа, спрятаться под толстой чешуйчатой шкурой — это никакое не бегство?

Уютно потянувшись, заставила себя подняться, намереваясь выбраться из-за живой ширмы, но Мак-Грегор решительно сдвинул крыло, перекрывая мне обзор. И вот тут я расслышала-таки сквозь его монотонное ворчание очень характерный звук: шуршание и потрескивание, как будто приближается немаленькая такая толпа, и еще приглушенное металлическое звяканье. К нам шли люди с оружием.

Вцепившись в жесткий край кожистого опахала, отгораживающего меня от внешнего мира, подтянулась на руках и выглянула наружу как раз тогда, когда среди деревьев мелькнула первая фигура в черной кадетской форме. Рамос, чтоб мне провалиться, это был он, а позади него, осторожно озираясь, пробирались и остальные. Естественно, огромную гору когтисто-зубастой плоти бывший новобранец заметил раньше меня, выглядывающей из-под крыла ящера, словно цыпленок сквозь перья наседки. Аспид замер, резко поднимая руку и приказывая то же самое сделать и остальным. На его лице читались страх и замешательство, а еще он выглядел слегка бледноватым, как если бы паршиво себя чувствовал, и немного отчаявшимся, что ли. Смотрел в нашу сторону, будто не мог заставить себя отвернуться, хотя по всему же логичнее, заметив здоровенного монстра, начать отступать по добру по здорову. Но нет. Все беглые кадеты мялись на месте, упорно, как завороженные, глядя на поляну. И я внезапно поняла. Чертов булыжник, он ведь был здесь, в нашем рюкзаке и, по всей видимости, притягивал бедолаг, как зомби запах свежих мозгов. Вот ведь хрень. У них гребаная магическая ломка, и это сто процентов поганей некуда. Но тогда ребром встает вопрос: а что же со мной? Я, получается, продолжаю все это время сидеть на «дозе»? Есть ли после такого вообще вариант когда-то слезть? И ведь чертов виверн не мог не знать об этом.