Мне срочно захотелось на воздух, но Киан встал на моем пути, подперев дверь спиной, и, несмотря на мое невнятное усилие трепыхнуться, прижал к себе, располагая щеку на своей твердой горячей груди.

— Нет, вот так делать ты не будешь. Мы не будем, — пробормотал он, уткнувшись лицом мне в макушку и обнимая, но не стискивая и не создавая ощущения удержания, а предоставляя выбор: остаться в кольце его рук или отойти.

— Как? — спросила, не поднимая головы, все еще борясь со стыдом и тысячей других противоречивых чувств. Нет позора или предательства в том, что мне внезапно хорошо вот так стоять с ним, нет. Это моя новая жизнь, я ее себе разрешила, хватит фальстартов и мгновенных возвратов, нужно реально начать двигаться вперед, а не притворяться на минуты, часы, дни, что делаю это.

— Убегать, когда в голове творится черт знает что, вот как.

— А ты не слышал о том, что психологи советуют людям взять паузу в напряженные моменты общения, дабы не наговорить лишнего?

— Да что они знают, эти психологи. Меня слушай, детка. Твой мужчина не человек, и запомни хорошенько: меня не могут оттолкнуть или превратить в обиженку высказанные в сердцах твои слова или резкий перепад настроения, да даже посуда, брошенная в голову. Есть потребность хлестать и бросаться — да пожалуйста, только не жди в ответ того же и НЕ беги. Моя толстая шкура без проблем перенесет любые твои атаки, ведь я знаю, что они просто отголоски прошлого, но вот бегство — это то, что происходит здесь и сейчас и уже между нами, и перед такими ударами с твоей стороны у меня нет защиты, Летти.

— Ерунда, — возразив из чистого упрямства, я таки не решилась встретиться с ним взглядом, его голос и так вещал совершенно отчетливо: каждое его слово — правда. — У тебя от всего есть защита. И даже если не так, не находишь, что опрометчиво болтать о своей уязвимости?

— Только не с тем, кого хочешь видеть самым близким. Не показав слабостей, не заслужишь доверия.

— Угу, осталось только поверить, что эти слабости настоящие, — хмыкнула и отстранилась, передумав идти наружу.

— О, моя Войт вернулась, великолепная и непрошибаемая, аминь, — рассмеялся Мак-Грегор, и я тоже не смогла сдержать улыбки. — Давай-ка, заканчивай завтрак, и полетели учиться охотиться, ведь ночь не за горами, а лишаться секса я не намерен.

— Да ты сейчас, видно, издеваешься надо мной, ящер, — возмущенно проорала я прямо в громадную оскаленную морду виверна, что, могу побожиться, откровенно потешался в этот момент. — Это ты называешь «обучаться охоте»?

Зверь, даже пригнувшись к земле, чтобы мне было удобнее выражать свой законный протест в район его ноздрей размером с обеденную тарелку, все равно возвышался надо мной метров на шесть. Между нами валялась на земле туша оленя или же какой-то антилопы с аккуратно сломанной шеей — итог его молниеносного броска из поднебесья камнем вниз, что чуть не заставил меня обделаться от стремительности и внезапности, а больше от того, что меня опять реально поперло от волнительного мощного звука его крыльев и самого полета. Ей-богу, я находилась на грани экстаза до того момента, пока этот чокнутый амфиптер не ломанулся вниз на целое стадо травоядных бедняг, слишком поздно его заметивших и бросившихся в бессмысленное уже бегство. Мой летучий динозавр притормозил только перед самой землей, и то только, похоже, для того, чтобы выбрать, кого предпочтительнее выловить из паникующей толпы. Это был такой вброс адреналина, что у меня до сих пор наверняка волосы дыбом и все тело звенит и вибрирует от дичайшей смеси пережитых страха и восхищения.