— Найдем обоих, — заверил ее ликтор, наблюдая за выражением искренней, почти наивной радости, вспыхнувшей на хорошеньком личике. Стоит ли ему стыдиться использования чужих эмоций подобным образом? С чего бы, учитывая, кто перед ним.

Наконечник копья заплясал, взлетел к его лицу, едва не лишая глаза, и опустился, подцепляя и с легкостью перерезая, чисто формально уже, естественно, и без того обвисшие путы.

— Я согласна, — голосок нимфы зазвенел в лесу, как хрусталь. — Хочешь кушать?

— Прямо интересно, чья шкура будет попорчена в процессе сбора доказательств, зная уже твои методы, — настороженно прищурилась я, — очень надеюсь, что не моя.

Мак-Грегор отложил нож в сторону, потянув за края, тщательно разровнял холстинку, в которую был завернут сыр, и поднял на меня необычно серьезный для него взгляд, демонстрируя до жути привлекательную морщинку, образовавшуюся между его бровей.

— Нет, детка, твое участие в истории с камнем уже закончено, — обычно бесящее меня «детка» он произнес так, будто по щеке погладил.

— Кто сказал? — тут же ощетинилась я, слегка ошарашенная интенсивностью ощущений от его тона, казалось бы, ничем не обоснованных.

— Я говорю. — Он стал постукивать по столешнице пальцами, я бы сказала, что нервно, если бы не была уверена: его нервы — гребаные стальные тросы. — Собственно, я вообще все время пытаюсь тебе дать понять, что нет истории «ты плюс камень».

— Да?

— Ага. Меня не высказать, как заводит фехтовать с тобой словами, но сейчас тот момент, когда должно прозвучать мое… э-э-эм-м… — он повертел кистью в воздухе, явно подбирая слова, поддержав это резким движением головы, — официальное мужское заявление о намерениях.

— Хм… это еще что такое? — попыталась я сохранить обычный настрой взаимного тотального стеба, который неотвратимо ускользал. — Ты уверен, что твои обыкновенные подъезды с целью увидеть меня на спине именно так называются?

— Нет, не уверен, — почти огрызнулся Киан, сверкнув на меня глазами одновременно смешливо и раздраженно, — но точно знаю, что желаю до тебя донести.

— Выбора, хочу ли я услышать это, у меня, само собой, нет? — пробормотала я, уже понимая, что он собирался обозначить границы нашего «ни к чему не обязывающего времяпрепровождения». Ладно, хрен с ним.

— Прости уж, красавица, ты умудрилась зацепить за живое виверна, и у тебя отныне есть выбор во всем, кроме как быть или не быть со мной. — Мак-Грегор посмотрел с легким вызовом, похоже, ожидая немедленной отрицательной реакции. Но я промолчала, с одной стороны, давая ему завершить свою мысль, с другой — внезапно понимая, что испытываю нечто весьма похожее на облегчение от его заявления. — Я к тому, чтобы ты не думала, что все эти охрененные постельные упражнения — это все, что мне от тебя нужно. Между нами все серьезно.

Желание возразить просто ради противоречия как такового было непреодолимо. А вот вспышки паники или отторжения не появилось, что очень странно. Хотя, может, и ничего странного. Слова — это только слова, жизнь заставила выучить сей урок номер один «на отлично». Номером два шло: «все изменяется иногда скоротечно и абсолютно», и «далеко не все действия и решения можно объяснить с позиции разума или логики».