Выскочил Негрон и придержал ее за нос, пока выпрыгивают матросы, что подтащили ее чуть выше, а то унесет обратно и в заливе.
Негрон вытянулся, ест меня глазами, лицо такое, что брось палку в воду – прыгнет и принесет в зубах.
– Вольно, – сказал я, – как самочувствие, капитан?
Он посмотрел преданно в глаза.
– Глерд адмирал… Я справлюсь!
Я улыбнулся.
– Не сомневаюсь. Только не перепутайте: убрать паруса – это поднять и подвязать к реям, а поднять – это развязать и распустить. А то от волнения начнете по старой памяти… Ха-ха.
Он замотал головой.
– Адмирал, я днюю и ночую на новых кораблях, перещупал и перецеловал там все. Даже во сне веду корабль!.. Это величайшая честь в моей жизни! Я о таком корабле даже мечтать не мог. Никто из нас не думал, что такое возможно!
– А когда-то привыкнут, – сообщил я, – и будут бурчать, что маловаты, невместительны, тихоходны…
Он посмотрел на меня почти что с возмущением.
– Никогда такого не будет!
Я кивнул, спорить незачем, такое время придет – и все увидят. Понсоменер и Фицрой попрощались и ушли с Негроном, а я вернулся в свой домик.
Глава 11
Ощущение всесилия все чаще сменяют волны чуть ли не паники: слишком большой кусок откусил, могу подавиться. Голова разогрелась от перепуганных мыслей вроде того, все ли предусмотрел, так ли поступаю, все ли нужное беру в поход, не забыл ли что-то важное, а возвращаться будет поздно.
С кряхтением поднялся из-за стола, разминая спину, подошел к окну. Бухта как на ладони, все три корабля смиренно замерли на привязи, ждут ночи, а потом утра.
Не знаю, у кого как, но для меня корабли со спущенными, как говорят, а на самом деле подвязанными к реям парусами выглядят вроде больных и сильно исхудавших людей.
Моряки довольно быстро начинают воспринимать корабли как больших животных, когда послушных, когда норовистых, иногда веселых и беспечных, как дельфины, иногда испуганных штормом, блеском молний и грохотом с неба, а я такими видел еще на стапелях, где сперва появлялся позвоночник, потом ребра, а в конце все обтягивали кожей обшивки.
Сейчас же, худые и смиренные, ждут команды распустить паруса, тогда они во всей красе, вовсе не худые, потому что паруса – это их вздутые мышцы, их сила.
Неслышно приоткрылась дверь, я ощутил это по ворвавшемуся свежему воздуху, вошел непривычно тихо Ваддингтон, без парадного топанья и звяканья металлом доспехов, но я учуял и его по запаху, уже умею, повернулся.
Он поклонился и сказал негромко:
– Глерд адмирал, задержали двух. Прошли через все три кордона. Обнаружили только, когда начали проситься на корабли. Дураки какие-то. Как проходить тайком заставы – умные, а тут совсем идиоты.
Я нахмурился.
– Охрана прохлопала ушами?.. Доставить обоих ко мне!
– Сейчас распоряжусь. Мне присутствовать?
– Нет, занимайтесь своими делами.
– Глерд адмирал…
– Глерд…
Он удалился, а минут через десять в комнату втолкнули двух худых голых до пояса мужиков среднего роста и с невзрачной мускулатурой. Руки у обоих туго связаны перед собой, лица испуганные, в глазах настоящий страх людей, которых настолько пугает вид оружия, что даже сами ни за что не возьмут его в руки.