Психиатр уселась за свой рабочий стол, а Маделин дала себе слово не забыть то, что сейчас услышала. Диана сменила тему:

– Значит, вы нашли три последние картины Шона? Поздравляю! И благодарю за фотографии. Великолепные картины! Лоренц во всей красе! – С этими словами она усадила Маделин перед собой в кресло Wassily[45].

Кабинет был обставлен в стиле «Баухаус»[46]: стулья из гнутых железных трубок, кресло Cube, низкое сиденье у камина, обитая кушетка, хромированный столик из слоистой древесины.

– Вы знаете, что изображено на этих картинах? – спросила Маделин, опускаясь в кресло. – Живопись Шона требует особой терминологии, она не…

– Знаю, он не изображает, а предъявляет, меня уже научили этой формулировке. Какие еще особенные слова к ней применимы?

Диана услышала в этом вопросе насмешку. Сначала ей стало обидно, потом весело, и она сдалась:

– Своими картинами Шон отчитывался о своих двух случаях опыта неминуемой смерти.

– Выходит, вы были в курсе?

– Об этих картинах я не знала, но все равно не удивлена. Шон был моим пациентом на протяжении двадцати лет! Я уже говорила месье Кутансу, что в две тысячи пятнадцатом году Шон пережил с интервалом в несколько месяцев два очень серьезных инфаркта. После обоих он лежал в коме, и оба раза его возвращали к жизни. Вторая остановка сердца сопровождалась септическим шоком…

– Сепсис?

– Да, острая бактериальная инфекция, чуть не отправившая его на тот свет. Его даже признали клинически мертвым, но потом он чудесным образом ожил.

– И после этих двух случаев он стал писать то, что пережил?

– Думаю, да. Этот опыт чрезвычайно его воодушевил. Переход из темного небытия назад, в свет, оставил на нем неизгладимый отпечаток. Он интерпретировал случившееся как цикл «обморок – возрождение». Отсюда его потребность вернуть то ощущение посредством живописи.

– Вас это удивило?

Диана пожала плечами:

– Я проработала в лечебнице пятнадцать лет. Пациенты, возвращенные к жизни, дружно утверждают, что после комы двигались по световому туннелю, это уже банальность. Явление «Опыта неминуемой смерти» известно с древних времен.

– Эти операции подействовали на состояние здоровья Шона?

– Безусловно: возникли проблемы с памятью, сильная утомляемость, нарушение координации движений и…

Диана запнулась, не договорив. В ее глазах искрились хитрость и ум.

– Вы не все мне сказали, верно?

Маделин глазом не повела – ждала продолжения.

– Раз вы так настаивали на встрече со мной, то, наверное, нашли что-то еще… Другую картину?

Маделин достала телефон и показала Диане фотографию последней картины, сделанную в темноте, с горящими буквами, настойчивым повтором: ДЖУЛИАН ЖИВ.

– Вот оно что…

– Как я погляжу, вас и это не удивляет.

Диана уперлась в стол локтями и сцепила пальцы, как будто собралась помолиться.

– Знаете, почему Шона так потрясли эти два путешествия к рубежу небытия? Во-первых, потому, что в пресловутом туннеле света он увидел всех важных в его жизни людей, которые уже умерли: мать, гарлемских дружков, убивших себя в девяностые передозировкой или погибших в бандитских войнах. Он даже увидел там Беатрис Муньос.