— Все в порядке, — с улыбкой доложила она Петру Ивановичу.

Совершенно счастливый Гринько сел рядом с Дашей, робея, словно школьник.

— Знаете что, Дашенька, давайте выпьем на брудершафт! — предложил он, вспомнив, что после брудершафта положен поцелуй.

Даша застенчиво улыбнулась и согласно кивнула. Гринько взялся за наполненный бокал и продел его через Дашин локоток. Не отрывая взгляда от удлиненного лица с опущенными ресницами, Петр Иванович едва пригубил напиток и припал к влажным вишневым губам.

Поцелуй длился долго. Петр Иванович никак не мог оторваться, Даша едва не задохнулась.

— Вы… вы замечательно целуетесь, — промолвила она чуть слышно.

— Да? — задохнулся теперь уже Петр Иванович. — Но почему — «вы»? Скажи мне «ты», — забормотал он, припадая жадным ртом к ее шее, спускаясь вниз, пытаясь расстегнуть блузку.

— Подожди, подожди, Петруша, — смеялась Даша, уворачиваясь от его поцелуев.

— Почему подожди? Я не хочу… Я ждал тебя всю жизнь…

Петр Иванович шумно сопел. Пуговки выскальзывали из дрожащих неуклюжих пальцев.

— Да постой же! Я перемазала тебя помадой. Так смешно! Подожди секунду, я достану платок.

Вмиг оказавшись на другом конце дивана, девушка открыла сумочку и ахнула:

— Смотри, я забыла отдать Роману грибы!

С этими словами Даша достала небольшую баночку, действительно наполненную грибами.

— Какой Роман, какие грибы? — бормотал ошалевший от страсти Петруша.

— Ах, ну Роману Митюхину! Президенту «Глобуса». Он мой давний приятель.

И очень любит маринованные грибы, которые готовит моя мама. Я специально для него принесла. Но ты так внезапно меня украл, что я совершенно о них забыла!

— Да черт с ними, с грибами, иди ко мне! — взмолился Петр Иванович.

— Давай съедим их. Я хочу, чтобы ты попробовал. Очень вкусно, правда!

— Господи, да не хочу я твоих грибов! Ну что ты меня мучаешь? — почти прорыдал Гринько. Даша вдруг опустила голову:

— Понимаешь, я не могу так сразу… Я должна к тебе привыкнуть. Хоть немного. Ну съешь один грибок, пожалуйста! Мне так хочется, чтобы тебе понравилось. — Она подняла на него серьезные карие глаза.

«Бред какой-то, — подумал Петр Иванович, но почему-то не смог отказаться. — Какая трогательная дурочка!» — подумал он еще.

— Хорошо, но только одну ложку.

Даша радостно захлопала в ладошки, отвинтила крышку. Петр Иванович подцепил ложкой красивый белый грибок, немедленно проглотил склизкую массу, не чувствуя вкуса, мечтая лишь о том, чтобы с проклятыми грибами было наконец покончено.

— Вкусно, правда? — голосом милой шалуньи спросила Даша.

— Все, хватит, — прохрипел Петруша, срывая с нее блузку, юбочку, путаясь в ее застежках, крючках и петлях, чувствуя, что еще немного — и он не выдержит, желание разорвет его.

Но когда одежды пали и обнаженная Даша предстала перед ним, стыдливо улыбаясь и, по обыкновению, опустив ресницы, бедный Петруша почувствовал, что ничего не сможет. Он был попросту раздавлен ее совершенством, он и пальцем не смел к ней прикоснуться.

Даша взяла ситуацию в свои руки. Все так же стыдливо улыбаясь, она ловко раздела Петра Ивановича, легонько опрокинула его на диванные подушки и по-спортивному технично овладела товарищем Гринько.