– Пойдем, пойдем, не бойся, – санитар взял его за локоть, – да ты чего, мужик? Вставай! А то клизму поставлю, доктор прописала тебе клизму керосиновую. – Санитар заржал и повел Марка по коридору, позвякивая ключами.

– Она сказала, чтобы ты дал мне анальгину, – напомнил Марк.

– Ага, – кивнул Славик, – сейчас. Посиди пока.

Он усадил Марка на банкетку и ушел.

Началось время посещений. Больные потекли к столовой. Марк не стал ждать санитара с анальгином, поплелся в другой конец коридора, туда, где сейчас было тихо и пусто. Опустился на лавку, закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. И вдруг услышал тихий мужской голос:

– Привет. Вмазаться хочешь?

Рядом с ним на скамейку присел парень лет тридцати, толстый блондин в очках, с аккуратной бородкой. Одет он был в джинсы и свитер. На руке висела легкая черная куртка.

– Ты кто такой? – спросил Марк.

– Я к тебе в гости, Хохлов Марк Анатольевич. – Парень произнес это очень тихо, на ухо.

Марк вздрогнул и почувствовал, как что-то твердое уперлось в левый бок.

– Не дергайся. Пушка с глушителем. Пикнешь – пальну, никто не услышит. Короче, так. Адреса двух квартир, той, где клиенты с твоими детками отдыхают, и той, где ты снимаешь свое кино. В квартире на Полежаевской мы уже были. Девочка твоя, Дроздова Ирина Павловна, просила передать тебе пламенный привет.

– Сука, – прошептал Марк и стиснул зубы.

– Короче, дашь адреса по-хорошему, выйдешь отсюда здоровым и богатым. Не дашь – сдохнешь.

Марку вдруг жутко захотелось кокаина. Одну маленькую понюшку. Он бы часть дозы вдохнул, а часть втер в верхнюю десну. Сразу такой холодок и онемение, как от анестезии, можно зубы драть, не будет больно. И вообще ничего не больно. Ты гений, красавец, супермен, плейбой, все от тебя без ума, и даже дуло с глушителем у левого бока можно не замечать. Подумаешь, дуло.

Высокий детский голос отчетливо и чисто пропел:

Голос был Женин. Она часто напевала песенки Вазелина. Марку некоторые из них нравились. Особенно эта.

Он провел по десне языком, воображая нежно-горький вкус тончайших белых кристаллов.

Голос Жени звучал так отчетливо, словно она сидела рядом с Марком на лавке. Блондин слева, Женя справа.

– Память отшибло? Помочь тебе? Смотри, пальну в печень, умирать будешь долго и больно. Ну, считаю до трех. Раз!

– Не надо, – процедил Марк сквозь зубы и медленно, четко назвал оба адреса.

– Молодец, – похвалил парень, – видишь, как все просто, блин!

Одновременно со словом «блин» прозвучал мягкий глухой хлопок, словно где-то за стеной открыли бутылку шампанского. Блондин встал и спокойно пошел по коридору, не оглядываясь.

Боли не было, перехватило дыхание. Марк хотел спросить, в чем дело? Он же назвал оба адреса. Но звука не получилось. И вдоха не получилось.

Коридор медленно заливала тьма. Черные тени шептали, клубились, свивались в подвижный конус, который уходил острым концом вниз, сквозь пол.

Марка подбросило, как в машине, которая резко тормозит на полном ходу. Он взлетел вверх, к потолку, дернулся и оказался внутри ледяной воронки. Вокруг вращались черные плотные тени. Он отчаянно барахтался, пытался вырваться, но его несло вниз, как щепку или окурок уносит под ночным ливнем в сток, сквозь решетку канализации.