— Дорогой Фермин, — сказал профессор, — я приветствую ваше официальное появление на свет и вручаю в присутствии дона Даниеля Семпере, а также всех ваших друзей из «Кан льюис» в качестве свидетелей законное удостоверение личности.

Фермин, потрясенный до глубины души, рассматривал свои новые документы.

— Как вам удалось совершить это чудо?

— Техническую часть мы лучше опустим. Намного важнее, что все возможно, если у вас есть настоящий друг, готовый рисковать и перевернуть землю и небо, чтобы вы могли вступить в брак по всем правилам и рожать детей, продолжателей династии Ромеро де Торрес, — ответил профессор.

Фермин посмотрел на меня со слезами на глазах и обнял с такой силой, что едва не задушил. Мне не стыдно признаться, что это был один из самых счастливых моментов в моей жизни.

Через полтора часа непрерывной музыки, возлияний и фривольных танцев я решил передохнуть и пробрался к бару в надежде найти безалкогольное питье, поскольку чувствовал, что не в состоянии поглотить больше ни капли рома с лимоном, которым потчевали приглашенных. Официант налил мне стакан холодной воды, и, привалившись спиной к барной стойке, я повернулся лицом к залу, чтобы видеть танцующих. Я не сразу заметил Росиито, притаившуюся у дальнего конца стойки. Она стояла с бокалом шампанского и меланхолично наблюдала за праздником, который готовила не жалея сил. Я подсчитал, вспомнив рассказ Фермина, что теперь женщине было около тридцати пяти лет. Но двадцатилетнее служение на поприще жрицы любви оставило на ней неизгладимый след. Также, наверное, сыграл свою роль и приглушенный красноватый свет в зале. Королева улицы Эскудельерс выглядела намного старше своего возраста.

Я подошел к ней и приветливо улыбнулся.

— Росиито, вы сегодня прекрасны как никогда, — солгал я.

Росиито нарядилась в лучшее платье и волосы явно укладывала в самой известной парикмахерской на улице Конде-де-Асальто, но мне показалось, что нынешней ночью она выглядела очень и очень печальной.

— Вы хорошо себя чувствуете, Росиито?

— Только посмотрите на него, бедняжку. Кожа да кости остались, и все же его тянет танцевать.

Она не сводила глаз с Фермина, и я понял, что он навсегда останется для нее героем, спасшим ее от мелкого негодяя, и, возможно, единственным стоящим мужчиной, кого она встретила, проработав двадцать лет на улице.

— Дон Даниель, не знаю даже, как сказать об этом Фермину, но я не пойду завтра на свадьбу.

— Как же так, Росиито? Фермин отвел вам почетное место среди гостей…

Росиито потупилась.

— Я знаю, но пойти не смогу.

— Почему? — спросил я, догадываясь, какой последует ответ.

— Потому что мне это причинит боль, а я хочу, чтобы в этот день душка Фермин был счастлив со своей сеньорой.

Росиито расплакалась. Я не знал, что сказать, и потому просто обнял ее.

— Знаете, я ведь всегда его любила. С самой первой встречи. И я понимаю, что я не гожусь для него, и он относится ко мне, как… Ну, просто как к Росиито.

— Фермин очень высоко вас ценит, не забывайте об этом никогда.

Женщина отстранилась и смущенно вытерла слезы.