…Потускнела, отодвинулась в памяти их свадьба — буйная, обильная, щедрая. Не поскупился на расходы для дочери Иван Корнеевич Зотов. Закупил в рыбкоопе бочку соленой горбуши, завез в дом две мясные туши, купил четыре ящика водки. Собрал скрепя сердце прибереженный к базарному дню урожай овощей с дачного участка. Три ведра помидоров одних снял. Минуй этот овощ свадебный стол, на базаре Иван Корнеевич за него кучу денег взял бы. Жалко было упускать такой шанс, но проявил он по этому случаю уступчивость самому себе. Помнят пусть гости долго, как Иван Корнеевич Зотов свою Зинку замуж отдавал.

Гоша, жених Зинкин, тестю не понравился, не прилег к душе. Но принимать его в доме Зотовых надо было достойно — зять же, куда теперь деваться. Работал Гоша паркетчиком в ремстройучастке, зарабатывал хорошо. Вроде бы и претензий к выбору дочери особых не было, но в глубине души Иван Корнеевич чувствовал ничем не объяснимое недоверие к зятю.

Как-то, когда примелькался перед их домом рыжий паркетчик, Иван Корнеевич завел Зинку в дальнюю комнату, закрыл плотно дверь, постоял немного и, не услышав шарканья ног (Анна Петровна не пропустила бы возможности подслушать их беседу, да не уследила, наверное), спросил:

— Ты, Зинка, в замуж собралась, это я одобряю. Пора тебе, девка, не век же на моей шее сидеть. Да вот жених твой не по нраву что-то мне. Чем приворожил?

— Добрый он, ласковый…

— Приласкал, значит. — Иван Корнеевич подошел поближе к дочери, остро полоснул ее коротким, жестким взглядом. — Чего поблекла вся, лицо, как лист бумажный? Молчи, молчи, сам соображаю, голова круглая, как у всех. Стало быть, отказать ему нельзя, а? Припозднились… Узнавал я в их ремучастке — Корнев этот хват, без денег сидеть не будешь. Живи, чего уж там, — закончил разговор, нашарил рукой в нагрудном кармане армейской гимнастерки смятую пачку «Прибоя». Вытащил папиросу, стукнул гильзой по толстому ногтю, прикурил. — Иди, мамке объяви. Готовьтесь к свадьбе потихоньку.

— Спасибо, отец, — тихо прошелестела пересохшими губами Зинка.

— Погоди-ка благодарить, девка. Как жизнь свою дальнейшую направлять будешь, учить мне тебя поздно. Но как я жил — видела поди, наблюдала. Вот и смекай, что к чему. Дачу, пока сил хватит, сам содержать буду. С огорода пользоваться будете, не запрещу. Но держу я его для базара, не забывай. Вам на первых порах маленько подмогну на ноги стать. А там… сами располагайте.

После свадьбы прошло месяца три. Помалкивал, не вмешивался в дела молодоженов Иван Корнеевич. Но зять уловил нерасположенность тестя, стал звать Зинку жить самостоятельно, отделиться от родителей.

— Снимем комнатку и жить будем как все, Зинуля. Я уже подыскал жилье. Давай перейдем, а? Сами себе хозяева…

— Разве здесь нам места не хватает? В доме пустые комнаты, а мы — в люди… Отец осерчает, строгий он. Как ему скажем?

Гоша на время умолкал, избегая этой темы в разговорах. Вел он себя в доме Зотовых тихо. Деньги зарабатывал неплохие и все приносил Зинке, бросал их в верхний ящик комода — распоряжайся, мол. Зинка пересчитывала деньги, раскладывала на несколько тощих пачек, шевеля губами, прикидывала, куда и сколько выделить.