— Ничего не зацепили? Сколько еще работы?

— Пересмотрели все карточки в «Амуре», «Центральной», «Туристе», «Маяке». Сейчас доканчиваем «Дальний Восток». Тут ремонт идет, жильцов мало…

Друганов хотел спросить еще раз о результатах. Но подумал: не стоит лишний раз травмировать. Это ведь тоже расхолаживает. Появится какая-то мысль — сами доложат.

— Давайте, заканчивайте.

И добавил, больше для порядка:

— Только внимательнее смотри там.

Ему вдруг захотелось сказать по-другому, сказать так, допустим: «Тильки метче пуляй». Странно, прошло тридцать лет. Память начисто стерла лицо, имя, фамилию человека, а голос взводного — неторопливый, с хрипотцой — помнился. Леониду Друганову было семнадцать, когда его призвали. На западе полыхала война, он еще надеялся повоевать. За десять тысяч километров от их местечка ходили по земле, дышали воздухом лютые, ненавистные, свирепые звери — фашисты, а здесь — стрельбище, мишень, приемы маскировки…

— Какие мы к чертям снайперы! Война — там, мы — здесь, — махал он рукой, отчаявшись спорить со взводным.

Взводный — вислоусый, намного старше его. И покровительствовал Леньке по-отцовски, когда узнал, что они земляки, с Черниговщины. Отца Ленька почти не помнил. Прибило бревном, когда рубил новый дом на дальневосточной земле. И Друганов, выросший без отца, тянулся к взводному с какой-то бессознательной теплотой.

— А ты поперед батьки в пекло не суйсь. Прийдит годына — напуляешься. Тильки метче пуляй. — Взводный говорил чуть насмешливо, неторопливо, на странной смеси украинских и русских слов.

Рыжий осенний день, когда в маньчжурских сопках торопливо хоронили взводного, он запомнил на всю жизнь. Такая тоска взяла — жуть. Потом сколько ребят положило — никогда такой тоски не было. Взводный до призыва работал в милиции. После демобилизации Ленька Друганов сразу направился на работу в милицию. Рядовым. Четверть века в синей форме, считай, половина жизни. Учился, работал начальником поселкового отдела, начальником ОБХСС, восемь лет начальником горотдела милиции — тоже подвиг своего рода. И — он заметил — когда наваливалась усталость, когда бывало трудно, невмоготу, память аккуратно прокручивала ему этот неторопливый, с хрипотцой голос: «Тильки метче пуляй».

Хабаровск, УВД, Ветрову

В ответ на ваш запрос точно установлено, что восьмого декабря в двадцать один час по местному времени (девятнадцать часов по хабаровскому) интересующий вас Турнов Анатолий Александрович находился в кафе «Северное» вплоть до его закрытия. Алиби Турнова на это время подтвердили его соседи по столику Астахова Н. Д., Горюнцова Е. И., официантки Нестеренко и Самойлова.

Инспектор ОУР УВД Магаданского облисполкома капитан Ф. Ласковин

Шляшова Мария Игнатьевна — так, не надо, Фрейндлих Юрий Исаакович, 1917 года рождения, — не подходит, Вовк Владимир Фомич, 1936 года рождения, место рождения Кустанайская область, проживает — Новосибирск, улица Ленина, место работы… должность… цель приезда… Гуськова — не то, Руденко Вячеслав Никифорович, год рождения… место… должность…

Аникеев откинулся на спинку стула. Плечи затекли, хотелось встать, размяться, стряхнуть оцепенение. Еще полчаса, уговаривал он себя, стараясь сосредоточиться, но мягкая, обволакивающая, противная одурь так и сочилась от этой бесконечной стопки анкет. Цифры, фамилии, города струились усыпляющей чередой, и лишь усилием воли он заставлял себя не скользить, зацепляться за какие-то штрихи.