Кузьмин все-таки не утерпел: еще не рассвело как следует, а он уже был на территории базы. Заспанная вахтерша открыла ему калитку, бурча себе под нос что-то нелестное в его адрес. Он ходил вдоль складов, на ощупь проверяя прочность их стен, не пропуская ни одной шаткой доски, досадуя на грязный истоптанный снег, на котором, конечно, не различить следов. В самом дальнем углу тупика, там, где один из складов, казалось, вплотную упирается под перпендикуляром в другой, он нашел то, что искал: между складами была узкая, всего полметра, щель, не видимая ни с какого участка.

Осторожно, боясь наследить, Петр Тимофеевич уперся ногами в одну и другую стенки складов. Так он поднялся на высоту крыши и спрыгнул по ту сторону забора, на улицу Ленинградскую.

Увидев его у калитки снова, вахтерша изумилась.

— Да где ж ты пролез, милок? Да где ж ты, родимый, высклизнул?

— У меня, мать, теперь тоже крылья есть, — усмехнулся Кузьмин. Он знал: интуиция ведет его по верному следу. «На карачках все пролезу, а вещдоки добуду, — со злой решимостью думал он. — Проклятые ноги, совсем застыли. Хоть бы скорей рассвело».

Шофер Слава Балаш был очень удивлен, когда к нему ранним утром пришли из милиции.

— Вы вчера сказали, что на территории склада видели двоих мужчин. Не могли бы вы их описать поточнее?

— Ну что ж. Я вчера говорил и теперь скажу. Один, значит, высокий, другой, значит, пониже. Высокий был в темной такой куртке, может, и не куртке, но, помню, в черной. Низкий — в пальто, светлое такое пальто. Из кармана у него болтался чулок — я заметил.

— Может быть, не пальто, а полушубок? Белый.

— Ну! Я б полушубок сразу признал! Давно гоняюсь за таким. Нет, это было пальто, только оно как балахон на нем болталось. Не его пальто. А что натворили?

— Простите, здесь живет мальчик Валерий Кушаков? Я из милиции.

— Да, да, проходите, пожалуйста. Вот сюда.

— Не рано ли? Вы уж извините, мы и так не хотели будить детей рано.

— Да что вы, он уже давно не спит. В школу на первый урок не пошел, вас дожидался. Когда, говорит, ко мне из милиции придут? И Андрюша тоже здесь.

Они все расскажут. Расскажи, Валерик, а дядя запишет.

— Давай ты, Андрюха.

— Нет, ты давай, к тебе пришли.

— Значит, так. Мы играли, а тут он как побежит! Длинный такой, в унтах. А на глазах маска такая черная, автомат у него самый настоящий. Верно, Андрюха?

— Ага. Потом этот, который другой, прыг в машину, кричит: «Заводи скорей, а то догонят!» Тот — зажигание чик, сцепление нажал, газку подбавил — она сразу же и завелась. Наверное, антифриз у них был залит.

— Постоите, ребята, постойте. Значит, один был в унтах?

— Конечно, в унтах! В чем же еще?

— А маска — черная?

— У высокого черная, а у низкого коричневая. Мы еще за ними побежали, а тут с базы машина выезжает, «Жигули» красные.

— И совсем не «Жигули», грузовая, с кузовом.

— Думаешь, у «Жигулей» кузовов не бывает? Еще какие бывают! Я и запомнил: ХБД или ХБЗ, а задняя цифра — 36.

— Значит, выезжает машина, они быстренько садятся в нее, так? Кто же сидел за рулем? Кому «заводи» кричали?

— Врет он все, дядя. И совсем не с базы она выезжала, а стояла. Часа два стояла на морозе — и хоть бы что. Антифриз — я же точно знаю. Хоть неделю на морозе стоять будет.