Увидев выражение лиц посетителей, Кляйнерт поспешил успокоить их:

– Врачи обещают выписать меня через неделю.

– Блеск! – восхитился Ньеман. – А мы сегодня возвращаемся во Францию.

– Закончили отчеты?

Ньеман напрягся, но через мгновение уже улыбался, поняв шутку:

– Не доставайте, Кляйнерт.

Ивана стояла у стены на одной ноге, сложив руки на груди.

Кляйнерт протянул руку к тумбочке, взял картонную папку в стиле ретро и стопку набранных на компьютере страниц.

– У меня есть информация для вас обоих, – сказал он, садясь на кровать. – Ульрих Таффертсхофер, генетик из Института Макса Планка, продолжил исследования.

– Какие именно?

– ДНК Гейерсбергов. Он сделал несколько сравнительных анализов и выяснил поразительный факт: в кариотипе Юргена много хромосом, присущих линии клеток семьи.

– Исключено – Юргена усыновили.

– Сначала именно так и решили, ведь его ДНК не совпадала с анализом сестры, но ошибки быть не может.

– Значит, приемный ребенок – это Лаура? – срывающимся голосом спросила Ивана.

– Именно так. Таффертсхофер категоричен: Юрген – подлинный Гейерсберг.

– А Макс?

– Он точно приемный. Юрген и Удо – родные сыновья своих отцов.

Ньеман нервно барабанил пальцами по спинке кровати.

– Лаура была уверена, что она – природная Гейерсберг…

– Каждого из детей дополнительно мотивировали, внушали: «Вы – законные наследники по крови».

Ивана вообразила эту извращенную систему дрессуры детей – нет, подростков – науськивания друг на друга, чтобы позже свести в кровавом поединке. Их связывала любовь, они спина к спине противостояли властному отцу и его жестокому воспитанию, но потом высшая целесообразность все-таки разделила их.

Ивана не могла не думать и о другом аспекте истории: на сей раз победил «пришлый» ребенок. Кровь скромного происхождения завоевала империю Гейерсбергов, реквизировала богатства и вернула их народу. Вопреки всему этот поворот ей понравился, в том числе потому, что приз достался женщине.

Кляйнерт продолжал излагать, заводясь все сильнее. Хорватка подумала, что провальное по большому счету расследование очень много дало ему как профессионалу. Он вырос, стал сильнее, подтвердив тем самым убежденность Иваны: Легавые растут на навозе.

Вскоре в палате наступила тишина. Ньеман повернулся к окну и несколько секунд созерцал пейзаж. Ивана точно знала, о чем он думает или, во всяком случае, что чувствует: Поскорее бы свалить из этой перегревшейся палаты с ее атмосферой «выздоравливания»! Он слишком хорошо помнил, как долго и мучительно поправлялся сам после гернонского дела.

Ивана ждала, что он пойдет к двери, пробормотав себе под нос «до свидания», но ее шеф обернулся, просияв широченной улыбкой.

Он подошел к Кляйнерту, взял его правую руку с проступившими венами и сухожилиями:

– Мне трудно это выговорить, комиссар, но вы чертовски хороший сыщик!

Немец улыбнулся в ответ – как будто выдул мыльный пузырь.

– Могу я сказать несколько слов Иване?

Великан в круглых очках не собирался изображать руководителя-мачо, покровителя маленькой славянки.

– Уже ухожу, прощайтесь.

Оставшись наедине с Кляйнертом, Ивана поняла, что не способна выговорить самую простую фразу. Немец уже отошел в область воспоминаний. Кляйнерт, судя по всему, ощущал то же самое.