– Верно. Хотел рассказать о своем открытии. Я поехала в Институт и застрелила его. Цейтнот заставил меня совершить ошибку.

Все части пазла в голове Ньемана встали на свои места. Ну вот, что-то у меня все же получилось, хоть и поздно…

– Лаура, не усугубляй свое положение убийством полицейского. У тебя нет ни единого шанса на спасение. Нам слишком много известно, мы…

– Одно неверное движение – и я стреляю.

Это сказала не Лаура.

Душу Ньемана затопила волна благодарности, когда он заметил под лещиной (орешник – волшебное дерево!) силуэт Иваны в рыжей курточке с «зиг-зауэром» в руках.

Его маленькая славянка. Его белочка. Она ослушалась приказа – с чем он мог себя только поздравить.

– Брось оружие! Руки за голову! – крикнула она, нарушив утреннюю тишину леса.

Ньеман подумал, что рядом могут находиться другие Черные охотники, но далекий рокот вертолетного винта, на котором летела подмога, объяснил ему, что Ивана нашла Сеть быстрее, чем он предполагал…

Лаура не выстрелила в него…

Ее лицо потемнело, как промокашка, впитавшая чернильное пятно, она опустила «глок». Лаура фон Гейерсберг признала себя побежденной, вдохнула полной грудью запах родного леса и запрокинула голову.

У Ньемана перехватило дыхание от этой душераздирающей красоты, освещенной утренним солнцем, осененной безумием и гордыней.

Она бросила на него взгляд исподлобья – такой же, как в первую их встречу. Он никак не вязался с обликом элегантной аристократки, но Лаура всегда делала то, что хотела.

И она решила свою судьбу: приставила дуло сорок пятого калибра под подбородок и вышибла себе мозги.

Лауру фон Гейерсберг похоронили без всякой помпы.

На церемонии присутствовали члены семьи (в том числе старый Франц), избранные акционеры и батальон немецких полицейских (а нечего забываться!). Любой журналист был персоной нон грата.

Как только гроб забросали землей, все разошлись: графу следовало спасать собственную задницу, остальные представители клана не слишком гордились последними событиями, акционерам VG предстояло в срочном порядке перестраивать обезглавленную компанию.

Правда наружу не вышла. Ни баденские сыщики, ни штутгартские офицеры не обвинили (во всяком случае, официально) Лауру фон Гейерсберг в убийстве Юргена, а их французские коллеги сдали отчет о расследовании по другую сторону границы.

По официальной германской версии, Лаура покончила с собой в лесу, и этот жест мог считаться как признанием вины, так и проявлением депрессии из-за смерти брата – или двух братьев.

У Ньемана и Иваны имелось устное признание покойной графини – то есть не имелось ничего. Кроме того, по непонятной причине человек, с которым Лаура якобы провела ночь убийства, коммерческий директор Стефан Грибе, отказался менять показания, так что в процедурном смысле она была чиста, как горный снег.

А вот Удо арестовали за убийство Макса. Никакой пощады выжившим! Его мотив оставался непроясненным – жажда власти, преступление по страсти? – но журналисты, до поры до времени опасавшиеся «сеньоров», совершенно разнуздались и выставляли Гейерсбергов бандой аристократов-вырожденцев.