Повар ушел. Поколебавшись, принцесса подошла к незнакомке и остановилась позади, делая вид, что разглядывает картину.

   - Глядя на мастера Висту никогда не подумаешь про истинное величие гения, - вдруг сказала та, не поворачивая головы.

   Голос у нее был глубокий и хрустальный, на согласных будто льдинки позвякивали.

   - Однако он таков, - негромко ответила Бруни.

   - Интересно, откуда он берет образы? - словно не слыша ее, продолжила незнакомка. – Нет, я понимаю, сюжет известный, но эти полутона… эти тени… этот ракурс, наконец! Скажите, вас он пугает так же, как и меня?

   Она продолжала смотреть на картину, а принцесса отчего-то страшилась сделать шаг вперед, чтобы заглянуть ей в лицо. Однако на всякий случай уточнила:

   - Ракурс?

   - Паук! – воскликнула женщина и передернула плечами. – Терпеть не могу пауков! Впрочем, - задумчиво добавила она, - очень надеюсь, что их больше нет на Тикрее!

   - Пауков? – изумилась Бруни.

   Ей все больше казалось, что она разговаривает с сумасшедшей, одной из тех городских юродивых, которых одни считают одержимыми, а другие – святыми.

   - Кукловодов, - непонятно пояснила собеседница. – Радуйтесь, ведь ваши дети будут расти под мирным небом!

   Принцесса невольно положила руки на живот, будто пытаясь защитить его.

   Незнакомка обернулась. В ее глазах перетекали один в другой цвета с картины Висту.

   - Сюрпри-и-из! – громко засмеялась она, зазвенела хрустальными колокольцами.

   И снова никто не посмотрел в их сторону.

   Бруни испуганно моргнула и… не обнаружила ее рядом с собой. Отчаянно завертела головой, но в пустой комнате негде было укрыться.

   Красавица в белом платье исчезла! Лишь едва ощутимо пахло розами.

***

На следующий день после подписания Его Величеством указа о назначении мастера Вистуна придворным живописцем, принцессу навестила матрона Мипидо.

   - Я… так… рада… - рыдала она, потрясая мощным килем, - наконец-то… его… оценили… по… заслугам!

   - Да что ж ты плачешь? – смеялась Бруни, обнимая ее и гладя по голове, как маленькую. – Надо радоваться!

   - Как же… радоваться?.. – вопрошала Клози. – Когда… он… теперь будет… целыми днями… во дворце… пропадать! А тут столько баб… то есть дам… изысканных… ху-у-у-уденьких!!!

   - Да он и не посмотрит в их сторону! – возмутилась принцесса. – Его муза – ты, и только ты!

   - А как же мы будем… ви-и-и-идется? – не успокаивалась та. – Он – ту-у-ут! А я…

   Она больше не могла говорить и взяла самую высокую ноту. Судя по звукам из коридора, гвардейцы, охраняющие вход в покои, дружно отшатнулись от дверей, а потом так же дружно вернулись на место и взяли на караул.

   Двери в столовую, где разговаривали Клози и принцесса, распахнулись, впуская… Его Величество в сопровождении Стремы.

   - Вы так кричите, моя дорогая невестка, что я подумал было – роды уже начались! – с порога заявил тот, недовольно морщась.

   Пес гавкнул, соглашаясь.

   Клози закашлялась означенной нотой.

   Редьярд, увидев матрону, подавился собственным недовольством и замолчал.

   А оказавшаяся между ними Бруни растерялась, не зная, к кому спешить на помощь.