Ее тебе я не отдам.

Курсио

Теперь вполне готов я верить

И подозреньям и мечтам;

Твое упрямство подтверждает,

Что мог я лишь подозревать,

Что мать твоя была бесчестной:

Когда ты смеешь посягать

На честь отца, с которой солнце

Равняться в блеске не могло,

Я вижу оскверненье крови,

Горевшей пышно и светло

В своем почетном благородстве.

Юлия

Не понимаю слов твоих

И потому не отвечаю.

Курсио

Оставь, Арминда, нас одних.

(Арманда уходит.)

СЦЕНА 8-я

Курсио, Юлия.

Курсио

Теперь слепая сила гнева

Мне рассказать повелевает

О страшной тайне, что хранил я

В душе в теченье долгих лет.

Так пусть язык тебе расскажет

То, что глаза тебе сказали.

Сиенское градоначальство,

Чтоб возвеличить кровь мою,

Мне дало порученье к папе

Урбану Третьему. В Сиене,

Когда я в Рим свой путь направил,

Осталась дома мать твоя,

И как о ней вещала слава,

По добродетели равнялась

Она матронам древнеримским,

Была меж наших образцом,

(Не знаю, как язык мой может

Ее порочить, но - несчастный!

Как часто вводит в заблужденье

Уверенность) она была

Одна, покуда с порученьем

Я восемь месяцев был в Риме;

Тогда велись переговоры,

Чтоб сеньорию передать

На благоусмотренье Папы:

Да ниспошлет Господь решенье,

Которое полезней будет.

Я продолжаю свой рассказ.

По возвращении в Сиену...

Но тут дыхание слабеет,

Но тут душа изнемогает,

И умолкает мой язык.

По возвращении в Сиену

(Несправедливая тревога!)

Я увидал, что так далеко

Зашла у матери твоей

Беременность, что ей осталось

Для несчастливого рожденья

Лишь незначительное время.

Она уже писала мне

В своих, обмана полных, письмах,

Что были у нее сомненья

Насчет подобного несчастья,

Когда я отправлялся в Рим;

И так представилось мне ясно

Мое бесчестие, что, в мыслях

Переживая оскорбленье,

Вообразил я свой позор.

Не говорю, что это правда,

Но благородному по крови

Не нужно ясно убеждаться,

Достаточно воображать {4}.

И для чего же это нужно,

(О, суд несправедливый мира!

Закон немилосердный чести!)

Чтоб благородный жалким стал,

Когда незнаньем он оправдан?

Законы лгут: когда несчастный

Не мог предупредить причину,

Ее последствие - не в нем.

Какой закон имеет право

Винить несчастного? Какое

Есть прегрешение в безвинном?

Я говорю, законы лгут.

То не бесчестье, а несчастье.

Да, хороши законы чести,

Одним бесславьем покрывая

Меркурия, кто честь украл,

И Аргуса, кто был ей стражем!

О, что же этот мир, который

Так невиновного позорит,

Приуготовил для того,

Кто, зная свой позор, безмолвен?

Среди подобных размышлений,

Среди сомнений столь жестоких

Не мог я сесть за стол, чтоб есть,

Не мог уснуть в своей постели.

Я жил с самим собой в разладе,

И сердце было как чужое,

Душа как деспот мне была.

И хоть порой в ее защиту

Я рассуждал с самим собою,

И хоть вполне я оправданье

Правдоподобным находил,

Боязнь позора в то же время

Столь настоятельно влияла,

Что, зная всю ее невинность,

Я отомстил - не грех ее,

Свои сомнительные мысли.

И чтоб отмщенье было тайным,

Гостей созвал я на охоту:

Ревнивцу дорог лишь обман.

В горах, когда другие были

Поглощены своей забавой,

Обманно-нежными словами