– Ну вот мы и одни, – сказала я, с трудом сдерживая слезы. – Если бы ты знал, как я ждала этой встречи… Сколько я о тебе думала и как сильно люблю…

Я наклонилась над Бульдогом, и слезинки предательски капнули на его лицо.

– Ты плачешь? – прошептал Макс.

– Да.

– Ты же сильная.

– Сейчас нет.

Бульдог улыбнулся и тихо сказал:

– Знаешь, я опять уловил знакомый запах, твои волосы пахнут спелой пшеницей. Мне столько бессонных ночей мерещился этот запах, а теперь даже не верится, что я опять могу его вдыхать.

– Макс, что с тобой случилось? Что произошло той ночью?

– Я и сам не знаю. Я знаю только одно: ты в опасности. Кто-то охотится за тобой и следит за каждым твоим шагом. В ту ночь этот проклятый корейский джип несколько раз переехал меня. Затем эти скоты выкинули меня прямо на дороге, а больше ничего не помню. Я очнулся в больнице. Единственное, что я до сих пор не могу понять, почему меня тогда не убили. Зачем оставили жить калекой?!

– Ерунда, Макс. Главное, что ты жив и что я рядом. Я буду твоей женой, матерью, любовницей, сиделкой. Ты нужен мне любой – я не могу без тебя. Погладь мои волосы – я так соскучилась по твоим рукам…

Макс крепко сжал скулы, и из его груди раздался пронзительный стон.

– Что случилось? – испугалась я.

– Чупа, мои руки не работают и больше никогда не будут работать…

– Как?

– Я не могу взять в руки карандаш, а ты хочешь, чтобы я погладил твои волосы.

– Ерунда. Я видела кучу фильмов, читала массу литературы. Со временем все функции восстановятся. Просто нужно время и физические нагрузки. Вот увидишь – все будет хорошо. Ты не один, нас двое.

– Нет, Чупа, ничего не восстановится. Я безнадежен.

– Но так не бывает!

– Бывает.

– Нужно верить в собственные силы – тогда будет результат.

– Какая вера?! О чем ты говоришь?! Мне нужно умереть, вот и все.

Я сморщила лоб, взяла кисть Бульдога и подняла вверх. Рука безжизненно упала на кровать, не задержавшись в воздухе даже на пару секунд.

– Ну а поднять голову ты можешь? – спросила я, не скрывая слез.

– Нет, – прошептал Бульдог. – Я ничего не могу, Чупа. Я не могу поднять ногу, голову. Я совершенно не чувствую нижней части. Я больше никогда не смогу сделать тебе что-либо приятное. Ничего не работает.

– Так не бывает, – рыдала я, прижав руки к груди.

– Как видишь, бывает все.

– Но ведь ты был таким здоровым мужчиной…

– Это меня не спасло.

Я вытерла платком слезы и вышла из палаты. Обнаружив дверь с табличкой «Главный врач», я постучалась и зашла в кабинет. Представившись, села в кресло и попыталась вникнуть в смысл произносимых врачом слов. Эти слова звучали как приговор, больно раня мои оголенные нервы.

– Он никогда не сможет ходить. Повреждены важнейшие нервы. Все функции опорно-двигательного аппарата восстановлению не подлежат.

– У меня есть деньги. Много денег. Я отдам последнее за то, чтобы этот человек двигался, – вырвалось у меня.

– Есть вещи, которые нельзя купить за деньги. Здоровье не купишь, – сухо сказал врач. – Используйте свои деньги для того, чтобы поместить этого человека в самый лучший дом инвалидов и обеспечить ему хороший уход.