– Почему ты мне сразу все это не рассказал? Зачем тянул время?

– Макс предупредил меня, что мне надо быть крайне осторожным и по возможности не выходить из дома, чтобы не встретиться с тобой.

– Но почему?!

– Мне кажется – он не переживет, если ты увидишь его в таком состоянии.

– Тебя это не касается. С этим мы как-нибудь сами разберемся. Где он лежит?

– Я могу показать, только с уговором, что ты меня отпустишь.

– Я ненавижу какие-либо уговоры. Я хочу, чтобы ты сию минуту отвез меня к Максу, а дальше я все решу сама.

Поднявшись наверх, я приказала охраннику освободить Тима и привести его в порядок. Затем подбежала к зеркалу и дрожащими руками принялась накладывать косметику. В комнату зашла Юлька, встала в дверях и, улыбаясь, принялась наблюдать за моими суматошными действиями.

– Ты рада?

– Еще бы! – крикнула я.

– Я тоже за тебя рада. Тебя не смущает, что он стал калекой?

– Ерунда! Я люблю его еще больше. Теперь-то он точно мой, и никто не сможет его у меня отнять. А выходить его и поставить на ноги я сумею.

– Чупа, есть травмы, после которых люди никогда не встают на ноги… Тебе будет с ним очень тяжело.

– Не тяжелее, чем раньше. Ты поедешь со мной?

– Нет, конечно. Ты же прекрасно знаешь, что я буду только мешать. Мне кажется, что кое о чем вам захочется поговорить вдвоем.

– Спасибо тебе!

– За что? – удивилась Юлька.

– За то, что ты меня так понимаешь.

Я чмокнула Юльку в лоб и вышла на улицу. В беседке сидел Тим и смотрел на небо, подставив лицо теплому летнему солнышку.

– Ну, как на воле? – поинтересовалась я.

– Я, наверное, только теперь научусь ценить и понимать свободу. Тебя зовут Лана?

– Лана.

– Лана, ты не разрешишь мне воспользоваться твоим сотовым? Моя девушка сидит дома у Бульдога и льет слезы. Сама представь, каково ей остаться в такой ситуации в чужом городе, на чужой квартире, без знакомых.

– Больше будет любить и ценить.

– Да у нас с этим и так все в порядке, – улыбнулся Тим.

Я протянула трубку. Тим набрал номер и бросил пару незначительных фраз по поводу того, что нет надобности за него переживать и он скоро объявится. Положив трубку в сумочку, я внимательно посмотрела на него и произнесла:

– А я смотрю, ты свою девушку особо не жалуешь. Уж больно сухо ты с ней разговаривал.

– Обычно я ласков один на один, – улыбнулся Тим.

Подозвав Жорика, я направилась к машине.

– Гарик не звонил? – спросил Жорик, открывая мне дверь.

– Пока нет, – вздохнула я и с радостью подумала о предстоящей встрече. Мне безразлично, как выглядит Бульдог, каким он стал, главное, что я по-прежнему уверена в своих чувствах, ну и, конечно, то, что он жив. Вот сумасшедший! Как можно было от меня скрывать то, что с ним случилось? Кто сможет его понять и любить больше, чем я?!

Мы ехали долго. Неожиданно в сумочке запиликал мобильный. С Гариком разговаривать не хотелось, но все же надо снять трубку. Нажав на кнопку, я с ужасом поняла, что звонит Димка. Терпение мое было на грани. Чтобы не испытывать судьбу, я отключила телефон и засунула его поглубже.

Доехав до больницы, я надела белый халат и пошла по коридору вслед за Тимом. Сердце мое оглушительно стучало, ноги подкашивались и не хотели слушаться. Открыв последнюю дверь в конце коридора, Тим пригласил меня войти. Я приказала Жорику остаться рядом с дверью и никого не пускать в палату. Зайдя внутрь, я сделала глубокий вдох и подошла к кровати. Бульдог лежал с закрытыми глазами в какой-то нелепой пижаме. Рядом с ним светились и попискивали какие-то медицинские приборчики. К шейной вене подключена капельница. Я с ужасом посмотрела на его руки – на них не было живого места. Теперь понятно, почему медикам пришлось ставить заглушку на шее. С трудом сдержав слезы, я поняла, что нужно срочно взять себя в руки и никому не показывать свое состояние.