– Йовис, ты цел?

Мэфи обнюхал мое лицо, потом все тело. Зацепил рогом полу мундира.

Как он вообще понял, что это я? Мне-то казалось, что я превратился в утыканную мелкими ветками кучу грязи с вкраплениями гравия.

Теплая ванна. Я бы всех на серпантине поубивал за возможность еще хоть раз полежать в теплой ванне и поесть горячей еды.

А значит, я все еще жив.

Если жив, значит смогу встать.

Я застонал и с огромным трудом понялся на ноги. Как только я встал, сразу вернулась боль. Колени пульсировали, ныли плечи. Зато голова была на плечах, а не в пасти морского змея. Мэфи ради моего спасения отпустил оссалина Рагана. Теперь монах снова разгуливает где хочет, и неизвестно, что еще собирается учинить на поле боя.

Я огляделся в темноте:

– Проклятье, где тропа? По такой крутизне мне на плато не подняться.

Мэфи аккуратно взял меня зубами за руку и потянул:

– Сюда.

Это был медленный подъем. После схватки с Раганом и падения с холма я совершенно выбился из сил. Но Лин в одиночку пыталась отбиться от армии конструкций.

Я продирался сквозь кусты, заставлял себя двигаться дальше, опирался на Мэфи, когда ноги начинали скользить по мокрой траве. Мэфи не жаловался, он продолжал тащить меня вперед и всегда подставлял плечо. Звуки сражения стали громче. По пути мы наткнулись на несколько тел конструкций, колченогих и солдат.

Когда наконец вышли на тропу, у меня тряслись от слабости ноги. Я понимал, что смогу восстановиться, надо было только отдышаться.

За деревьями я увидел голову морского змея. Он разметал шеренги солдат, выбил ворота и уже орудовал за стенами дворца. Слышались крики горожан, которые на время битвы надеялись укрыться во дворце. Я смотрел вдоль тропы на поле боя и мало что толком мог разглядеть, но общая картина не оставляла надежды на хороший исход дела.

Наши солдаты были дезорганизованы, они сражались небольшими группами и проигрывали. С такого расстояния было не разобрать, какие конструкции стараниями Лин теперь сражались на нашей стороне, а какие на стороне Нисонг.

Я восстановил дыхание. Почувствовал, что гул в костях никуда не делся и ждал, когда я дам ему волю.

Решив вернуться во дворец, я думал, что Лин может меня казнить. О том, что я могу погибнуть на поле боя, я тогда не думал. Матушка всегда говорила, что я недальновидный. И вот он я, не могу бросить этих людей умирать, чем бы мне это ни грозило.

И я не мог оставить Лин.

Я смотрел за серпантин и кусты, пытался найти ее взглядом, хотя понимал, что это безнадежные попытки, как безнадежна эта проклятая битва.

Конструкции Нисонг нас раздавят. Лин сделала все возможное, чтобы уговорить острова прислать на подмогу своих стражников, но ей это удалось только частично. Я надеялся, что этой помощи хватит, но надежды не поставляют солдат, как рыба мечет икру. Я мог весь день себя обманывать, но в глубине души я всегда знал правду.

– Друзья до конца? – спросил я Мэфи.

– Всегда, – не колеблясь ответил он.

Я обтер грязь с рукояти дубинки – тщательно, пока бороздки не стали видны.

На краю поля битвы дрались рычащие конструкции и отчаявшиеся солдаты.