Пройдя по неширокой, выложенной брусчаткой дороге, он оказался возле крайнего домика. Во внутреннем дворе под большим цветастым зонтом вокруг пластикового столика сидели мужчина и женщина.

«Да тут прямо курорт, твою мать, – вглядываясь в лицо женщины, чуть не присвистнул Шатун. Это была молодая стройная блондинка. На вкус бывшего морского диверсанта несколько худощава, но в ней было что-то такое, что притягивало взгляд мужчины. То ли сочетание золотистых длинных волос с загорелой кожей, то ли легкое платье, не скрывающее форм.

Ее партнер был обычным неприметным зрелым мужчиной, с мрачным недобрым взглядом. Обычно такими бывают люди, длительное время живущие в неопределенности. Нет у них ни опоры под ногами, ни уверенности в будущей счастливой жизни.

Мрачный мужик глянул на внезапно появившегося незнакомца как на пустое место, зато его собеседница призывно помахала рукой, и звонко закричала: – Э-эй, идите к нам! Сюда, сюда.

Владимир изобразил на своем лице растерянность и, приблизившись на несколько метров, спросил:

– Вы меня зовете? – Услышав в ответ: – Вас, вас, – еще неуверенней пробормотал: – Но мы же не знакомы.

– Если вы попали сюда, то, значит, мы с вами одного поля ягоды. Других здесь нет и быть не может. – Девушка весело рассмеялась, затем встала с пластикового кресла и первой протянула загорелую тонкую руку с длинными перламутровыми ногтями. – Кристина Нильсен-Абрахамс, здесь у моего супруга какие-то дела с местным феодалом. Пока он их утрясает, я вынуждена коротать время в этой глуши.

– Очень приятно, – Панчук церемонно приложился к ручке красавицы.

– А это рыцарь печального образа, – Кристина вновь рассмеялась, указывая на мужчину. Тот нехотя поднялся и, протягивая руку, представился:

– Бронислав Литус.

За крепким мужским рукопожатием Шатун ощутил скрытую вялость и безразличие.

– А меня называйте просто – Сумасшедший Профессор. Так меня лет десять назад окрестили писаки из «Франц Пресс», и теперь это вроде как мое настоящее имя.

– Неужели вы и есть тот самый ученый? – восторженно взвизгнула блондинка и по ребячьи захлопала в ладоши.

– Да, я и есть тот самый профессор, который десять лет назад предложил бороться с наводнением, как результатом будущего потепления. План был простой и эффективный, построить на берегу северной Африки несколько десятков заводов по опреснению морской воды и орошению Сахары. В результате мы бы смогли превратить пустыню в цветущую землю. Но это объявили полным бредом, как же, толстосумы никогда не согласятся тратить деньги на то, что еще не скоро принесет доход. – Владимир говорил горячо, убедительно, недаром он заучил«легенду» как «Отче наш».

– А чем вы сейчас занимаетесь? – не унималась любопытная блондинка.

– У меня три ученые степени, я владею четырьмя языками – кроме французского родного еще двумя европейскими: английским, испанским, плюс великим азиатским, то есть русским. – На последней фразе Литус неприязненно посмотрел на него и спросил: – Почему же русский вы считаете азиатским?

– А как же иначе, – усмехнулся Шатун. – Европа заканчивается на польско-белорусской границе.