— Потому что твоя потайная дверь не сработала.

Брат вздрогнул, а потом нахмурился.

— Не сработала, — повторил он. — Я думал, что все рассчитал правильно. Но тогда почему она не стучала?

Иногда брат бывал на удивление глупым. Удивительно только, как он не запутался в своем плаще и не удавился в дверях.

— Откуда ты знаешь, что она не стучала? — набросилась на него Яне. — Тебя там не было. Ты обходил хлев стороной почти две недели, потому что боялся, что тебя отругают. Ты ведь это только что сказал? А она, может быть, много часов подряд стучала в стенки твоего ящика. Или много дней.

Какой-то частью мозга Яне понимала, что не все так просто. Или вина и вправду целиком и полностью лежит на брате? Мама на расстеленном на траве одеяле — эта картина слишком отчетливо врезалась в память. Яне слышала эти слова, словно они были произнесены секунду назад.

Если ты уедешь, я наложу на себя руки.

Но насмерть заморить себя голодом — это слишком даже для мамы. Не говоря уже о духоте и жаре, которая в этом ящике наверняка посильней, чем в сауне. Нет, это не было ее сознательным планом. Мама не могла проигнорировать потайную дверь, если та работала. Но когда поняла, что заперта, неужели так сразу сдалась? Или внутренний голос сказал ей, что все образуется и без ее участия, что надо просто сидеть и ждать?

Яне затрясла головой так сильно, что заболела шея. Эта мысль показалась ей совершенно бесчеловечной. Яне посмотрела на брата — и тут же все для себя решила. Это его вина, целиком и полностью. Если б он только не был так глуп и пошел в хлев посмотреть, у этой истории был бы совсем другой конец. Но все получилось так, как получилось…

В дверь позвонили.

— Кто это, как ты думаешь? — спросил, всхлипывая, брат.

Яне посмотрела в потолок и несколько раз сморгнула, прогоняя слезы. Это брат разрушил ее жизнь, и теперь не будет никакой гимназии в Муре.

Теперь они попадут в детский дом, и дальнейшее известно. Если годы жизни в Квибилле и научили чему-то Яне, так это тому, что она не похожа на других. Учителя закатывали глаза, когда она слишком быстро справлялась с их заданиями и задавала вопросы, на которые у них не было ответов. Никто из мальчиков не добивался ее внимания, и девочки, бывало, замолкали в ее присутствии, словно не знали, на каком языке с ней говорить. Разве она была виновата в том, что пошла дальше всех?

В Муре все было бы иначе. Там умные дети — норма, и Яне не выглядела бы белой вороной. Ивла рассказывала. В Муре отпала бы необходимость притворяться и подстраиваться, и Яне показала бы, на что способна. Совсем другая жизнь…

Яне вскочила с дивана и пошла открыть полицейским, которым звонила час назад. Новая жизнь закончилась, так и не начавшись, и этим Яне обязана младшему брату и его приятельницам.

Кеннет свернул на гравийную площадку перед большим зданием. Примерно такие Мина видела на фотографиях, когда они пытались выяснить, откуда взялся кетамин. Предположение подтвердилось: это была норковая ферма.

Кеннет выключил мотор, повернулся к ней и неожиданно влепил громкую пощечину. Обычный прием запугивания и верное средство сделать жертву сговорчивее. Главное здесь — эффект непредсказуемости. Мине это было известно, тем не менее сработало. Кортизол и адреналин буквально взорвали тело изнутри. Мину парализовал ужас.