— Ты пропустил поворот. — Она показала рукой назад.

Но Кеннет, вместо того чтобы притормозить, прибавил скорость.

— Ты пропустил поворот. — Мина повернулась к нему и нахмурила брови.

Кеннет не отвечал и только жал на педаль газа. Спидометр показывал почти сто пятьдесят километров в час.

— Что ты делаешь? — Мина выпучила глаза.

Наконец Кеннет повернулся к ней и спокойно ответил:

— Ты должна побывать у меня дома.

И снова сосредоточился на дороге. Мина заерзала на сиденье и достала телефон, который Кеннет выхватил у нее из рук и выбросил в окно, прежде чем она успела отреагировать. В этот момент Мина поняла, что совершила ошибку.

Непростительную ошибку.

Брат влез на диван с ногами и плакал, уткнувшись лицом в колени. Его рубашка и диванная подушка были мокрыми от слез. Слов его Яне почти не разбирала.

— Она залезла в ящик, — всхлипывал он. — Я повесил замок, а потом вспомнил, что забыл взять плащ. Тот, который ты мне сшила. Я побежал в дом. Потом захотел есть. Съел три бутерброда, с ломтиком сыра и половиной ломтика ветчины на каждом, и выпил…

— Меня не интересует, что ты выпил! — не выдержала Яне.

— Ну и пусть! — в тон ей закричал брат. — По радио выступал этот… ну, которого любит мама… И я его слушал. Потом приехали Малла, Йесси и Лотта и позвали меня на пикник. Я взял велосипед и отправился с ними на озеро. Мы купались, а потом все вместе обедали у Йесси.

Яне почувствовала, что ее скоро вырвет. Черт дернул ее сшить ему этот плащ… Не будь его, брат остался бы в хлеву и ничего этого не было бы. Это она во всем виновата. Или нет… «Брось, Яне, — уговаривала она себя, — только не на этот раз».

— И они ни разу так и не поинтересовались, где твоя мама?

— Нет, они спросили, и я вспомнил, что она в хлеву, но мы решили ускользнуть незаметно, чтобы она не заметила.

Чтобы она не заметила… Яне была готова растерзать этих девчонок.

— И когда же ты в следующий раз вспомнил, что она в ящике?

Яне старалась держаться как можно спокойнее. Она села на диван рядом с братом; тот спрятал лицо в коленях.

— Вечером. Когда я должен был уже ложиться.

— Вечером? Но как ты мог снова об этом забыть, как?!

— Я и не забыл. Просто там было так темно и страшно…

Наконец он поднял на нее глаза. Но в его взгляде не было ничего, кроме упрямства.

— И потом, она могла и сама вылезти, — продолжал брат. — Там же есть этот, как его… в общем, я говорил, что фокусники никогда не открывают свои секреты.

— Я тебя ударю.

— Там есть потайная дверь. Мама должна была выбраться через потайную дверь, в этом и состоит секрет фокуса. И я думал, что ее давно нет в ящике. Что она у приятелей или еще где-нибудь… пропалывает одуванчики, например. Я не знал, правда.

Яне сглотнула. В конце концов, брату всего семь лет. И он не такой, как его ровесники, о чем тоже следует помнить. Тем не менее всему есть предел.

— Но почему ты просто не пошел в хлев и не проверил? — спросила она. — Почему не забеспокоился, когда она не вернулась домой?

— Я испугался, что она накричит на меня. Она ведь так долго просидела в ящике… Я не хотел, чтобы меня ругали. Я не понимаю, Яне, почему она не вылезла…