Любовь к молодой девушке, казалось, прибавила Елпанову новых сил, энергии и даже доброты к людям. Он пообещал работникам, что если к Успенью все хлеба будут сжаты, снопы с полей свезены и уложены в скирды, устроить для них хорошие отжинки*; обещал даже рассчитать всех раньше Покрова.

…Кажется, сама природа благоприятствовала в тот год Ивану Елпанову. Стояли на редкость погожие дни бабьего лета, урожай удался на славу. Хлеба были сжаты, снопы сложены в скирды, на заимке докапывали картошку, рвали коноплю, убирали все последнее с огорода.

Кирпичников хозяин рассчитал уже давно: елпановский кирпичный завод с наступлением холодов, когда глина ночами начинала замерзать, работать заканчивал. Наконец, наступил день расчета за страду.

После обеда, когда работники пришли с поля, Елпанов стал рассчитывать всех желающих уйти от него. Мужики получали деньги и уходили домой к своим семьям. Но были и такие, что сразу шли в кабак, чтоб за неделю спустить все заработанное до последней копейки. Такие пропившиеся забубенные головы потом снова шли наниматься к тому же Елпанову…

Марина с Дунькой получили расчет и, счастливые, собрались бежать домой в Ваганову. Когда народ после отжинок почти весь разошелся, к Марине подошел Елпанов и протянул ей сверток:

– Вот тебе, красавица, подарок за усердие!

У той серые большие глаза удивленно округлились, смуглое лицо сделалось пунцовым:

– Мне … подарок? За што же это? Не надо!

– Да ты взгляни хоть!

Марина развернула сверток, в нем был бордовый с розами полушалок.

– Не возьму я, Иван Петрович, непривычна я к подаркам… И почему мне одной? Дунька не хуже моего робила, а мы же с ней – заединщина!

– И подружке твоей тоже полушалок подарю, только не такой – одинаковых у меня не найдется… Пошто не остаешься, Марина, у нас куделю-то чистить?

– Домой мне надо…

– Да у тебя же ни отца, ни матери…

– Избушка у крестного в Вагановой… Пока я в огороде уберу, в дому вымою, тут и крестный с женой придут из строку.

– А где они в строке-то робят?

– В Харловой, у Вершининых. Скоро рассчитаются да и придут.

– А если бы я тебя посватал, Марина, пошла бы за меня взамуж? – вдруг спросил Елпанов. – Видишь, один я, как перст, наследников у меня нету… Всему бы ты хозяйкой стала!

– Ой, да што вы говорите, Иван Петрович, какая я вам невеста?! Нет!… Нет! Ничего мне не надо!

Марина разрыдалась. Иван Петрович встал, подошел к ней вплотную.

– Ну што ты, касаточка, заплакала? Видит Бог, совсем не хотел тебя обидеть… Конечно, стар я для тебя, да и жених у тебя, наверно, есть. А где подружка-то твоя?

– На поскотине меня дожидается…

– Ну-ка, иди, зови ее!

Вскоре Марина вернулась вместе с Дунькой.

– Ну вот, девицы красны, я вам тут подарочки припас, – и он подал Марине и Дуньке по свертку. – Хорошо робили, спасибо! Только уж не обессудьте – в точности одинаковых полушалков не нашлось…

Бойкая Дунька подскочила к хозяину:

– Благодарствуем, благодетель вы наш Иван Петрович! Лучше отца родного… Может, придем к вам и куделю чистить, коли позовете! Вот сходим в Ваганову, я тятьку попроведаю – и придем…