– Почему недостоверна? – заспорил Василий Иванович. – Я в школе её не любил, это правда, я вообще зубрить не любил, но потом послушал умных людей и понял, что зря не стал историком. Конечно, в нашей истории много белых пятен, однако…

– Не то слово, Василий Иванович! Она почти полностью извращена и переписана. Сначала её писали немцы, Шлёцер, Миллер и Байер, убрав истинную информацию и заменив чистой ложью, потом прибавили своего и доморощенные историки: Карамзин, Державин, Соловьев и иже с ними. В своё время Ломоносов, а затем почти век спустя Егор Классен пытались бороться с идеями этих так называемых «учёных», но тщетно. Так мы и учим неправду в школах.

– Ну, может быть, не стану спорить, – согласился сосед, – однако же ещё с Петра Первого Россия развернулась и стала жить по-человечески. Это же он ввёл християнский календарь?

– В лето семь тысяч двести восьмого года, и мы сразу потеряли пять с половиной тысяч лет нашей истории. А ведь России не тысяча лет, не две, а гораздо больше, по крайней мере за семь тысяч лет, а то и все одиннадцать, считая с исхода предков наших, гиперборейцев, с севера на юг.

– Эт ты ужо загнул, писатель!

– Вот и нет. Вы знаете, что в районе Южного Урала возле деревни Чандар профессор Чувыров обнаружил каменную плиту с рельефной картой Западной Сибири? Карта выполнена с использованием технологий, до сих пор неизвестных науке. Мало того, для её создания нужны спутники. И плит таких было почти три с половиной сотни. Я уж не говорю о раскопанных древних городах – Аркаим, Буслав, Горох, которым по пять-десять тысяч лет.

– Дак что ж, умели предки, значитца. – Василий Иванович опрокинул в рот третью стопку. – Потомки богов, ити их! Жалко, что утеряно всё.

– Многое не просто утеряно, а уничтожено по приказу царей, того же Петра Первого. Особенно что касается книг, рукописей, языческих предметов веры. А сколько людей погубили, посвященных в Истину? Сколько сожгли волхвов и ведуний? Уничтожили древних родовых святилищ?

– Это нам неведомо, – покачал пальцем сосед. – Хотя оно, конечно, неправильно. Наши власти не ту политику ведут. Деревня вон всё равно вымирает. Вокруг Жуковки было натыкано три десятка хуторов, что осталось?

– Вот я и стараюсь достучаться до власти, – закончил лекцию Тихомиров, – чтобы она принялась за возрождение «золотого пояса» языческих экопоселений. Хотя верится в это с трудом. Власть занята своими делами, а деревни восстанавливают совсем другие структуры.

– Частники, – осоловело кивнул Василий Иванович.

– Ты закусывай, старый, – вмешалась в разговор Александра Кузьминична, – а то сомлеешь быстро. Частники тоже своё блюдут, вон какие дворцы по Жуковке отгрохали.

– Я о других речь веду.

– Так нету других, только такие и есть.

– Просто у одних совесть ещё не заросла мохом, а другие только под себя гребут.

– Где это ты видел частников с совестью?

– Да у меня сосед Мишка дом себе каменный построил…

Они заспорили.

А Владлен подумал, что не все люди понимают, что происходит с Россией, но чувствуют несправедливость и пытаются объяснить её с высот своего знания. Донести же до них свет иного Знания, высшего, истинного, можно было только через книги. Которые они почти не читают.