В Асманове было слишком много восточной крови. Слишком много звериной энергетики. Так что для Евы не было ничего удивительного, наблюдать как сильно бедные медсёстры теряются рядом с этим хмурым великом со взглядом серийного убийцы.

Когда-то она чувствовала себя так же. Подпадала под влияние его оглушающего магнетизма. Боялась. Терялась. Не знала как себя вести.

А теперь, казалось, только она и может находиться с ним в одном пространстве, не испытывая никакого дискомфорта.

- Сюда, - указывая на скамью, после недолгой прогулки по больничной аллее. Слава богу, на улице всё ещё стояла хорошая погода и, чтобы не замёрзнуть, Еве вполне хватило байкового халата. - Как ты себя чувствуешь? – погладил её по волосам Саид, хотя по ощущение это куда скорее напоминало касание медвежьей лапы. – Живот не болит?

Как бы ни старался Асманов, а у него всё равно очень плохо получалось скрывать внутреннее напряжение. Спина, скулы, глаза, прикосновения – всё указывало на то, какая немыслимая борьба происходила у него внутри. И чем лучше ей становилось, тем неуютнее он себя чувствовал.

Казалось, он стоит на самом краю обрыва, не имея ни малейшего понятия, как именно должен поступить. Спрыгнуть вниз или повернуться лицом к наставленному на него дулу?

- Всё хорошо, - облизнула губы, видя, как рука Асманова снова и снова касается выпуклого кармана, словно проверяя его на содержимое. – Сегодня у меня закончился курс физиотерапии, и доктор отменил кровосжижающие. Результаты УЗИ показали, что у меня наконец-то прекратился тонус, - продублировала то, о чём и так было известно Асманову. – Правда мне всё равно  понадобится несколько недель отдыха, перед тем как окончательно пойти на поправку.

- Знаю, - попытался улыбнуться Саид, но вместо этого уголки его губ дрогнули, обнажая белые зубы в подобии оскала. – И поэтому я купил дня нас билеты на Сейшелы. Знаю, ты любишь море.

На следующие несколько секунд Ева выпала из реальности, переваривая его слова, словно что-то противоестественное. В этот короткий момент ей показалось, что этот мужчина на самом деле пытается о ней позаботиться.

И позаботиться не только как о матери его ребёнка, но и о женщине, к которой он не безразличен.

- Мне не нравятся, как они на меня смотрят, - рыкнул Асманов, обводя ледяным взглядом, прогуливающихся, мгновенно приводя её в чувства. – Такое чувство, словно я удерживаю тебя силой. Не люблю за это Москву. У ваших людей слишком предвзятое отношение к тем, кто не похож на них.

- Думаю здесь дело не в твоей национальности, а в том, как ты себя ведёшь.

- И как же я себя веду? – недовольно приподнял бровь, втягивая воздух, словно бык.

- Словно каждый встречный твой враг. И если понадобится, то ты без малейшего труда оторвёшь ему голову.

- После того что с тобой случилось, я готов не только оторвать им головы, но и выдрать сердце из груди. Пока мы не поняли, кто именно решил от тебя избавиться, за тобой могут прийти даже сюда. Мои люди следят за Аббасом, но этот крысёныш сидит тише воды, ниже травы. Да и смерть твоя – последнее, что может прейти к нему в голову. Иначе Гаджиеву не достанется ни копейки отцовского капитала.