И ей больно. Ей холодно и страшно. Она скулит как волк и воет не находя себе места. 

- Аллахом клянусь, что женюсь на тебе, если вы выживите… - сжимая в руке чётки, прижимаясь к губам перебитыми костяшками, он вгрызался в них зубами, пуская кровь.

Ева

Темнота была повсюду. Казалось, Ева попала в воронку, из которой невозможно выбраться.

Её закручивало в бесконечном водовороте едкой смолы.

Густой и липкой...

И чем дольше она прибывала в самом жерле этого НЕЧТО, тем сильнее её засасывало, утягивая на самое дно.

Руки и ноги казались невыносимо тяжелыми. Тело ломило от усталости и боли.

Мерзкая жижа поднималась всё выше и выше….

Окутывала ей ноги… Бёдра… Поясницу…

Сдавливала рёбра…

Сковывала грудь…

Грозясь в любую секунду оказаться у неё в горле…

А она всё равно барахталась не жалея сил.

Нужно было выбираться! Хватать ртом воздух и тянуться вверх!

Туда, где просматривалась крохотная искорка света.

Где она плясала словно живая, маня её за собой.

Когда-то, Ева воспринимала смерть как благо. Когда-то, была готова принять её с распростёртыми объятьями. Когда-то она казалась единственным выходом.

Тепло. Покой. Умиротворение. Свобода.

А теперь она боролась с ней. Сопротивлялась! Противилась!

Теперь у неё был повод жить дальше. Не ради себя, а ради детей. Чтобы почувствовать, как они будут толкаться в её животе. Как появятся на свет пища словно котята. Как она возьмёт их на руки и приложит к груди.

Как будет заботиться о своих малышах. Будет укачивать и целовать. Будет играть с ними, и рассказывать сказки. Как станет для них другом и надёжной опорой. И ни за что на свете ни позволит никому причинить им вреда…

- Ева?.. – осипшим, хрипловатым голосом проговорил Саид, прогоняя от неё остатки болезненного помутнения. – Как ты себя чувствуешь?

Перед глазами всё ещё стоял туман. Густой и едкий, высекая из глаз слёзы, из-за чего лицо Асманова казалось странной, расплывчистой маской.

Попытка прикоснуться к животу закончилась болью в онемевшей руке и кровью из катетера.

- Что с… - попыталась проговорить, но в горло, как будто, пучок лезвий засунули, раздирая плоть от каждого звука.

- Не нужно. Не говори, - подорвался Саид, кидаясь за стоящим на столе стаканом. – Тебе нужно попить. Ты провела без сознания чуть меньше недели.

Недели? Казалось, ещё немного и Ева снова потеряет сознание. Вместе с водой, опустившейся в пустой желудок, на неё нахлынули тошнота и паника.

- Дети?... – снова потекли из её глаз слёзы. – Что с ними?...

Стоило задать этот вопрос, как каждая клеточка Асманова напряглась, пропуская через себя электрические разряды.

- Сейчас не время для подобных разговоров. Для начала приди в себя, а уже потом поговорим.

Истощенный, уставший, в помятой, не свежей одежде и длиной, неухоженной бородой, он явно пробыл рядом с ней с самого первого дня. И то, что он не хотел отвечать на её вопросы, заставляло Еву сходить с ума.

- Пожалуйста… Саид… - слова отказывались слетать с пересохших губ, пока её трясло от холода и слабости. - Я должна… что со мной случилось…

Около минуты Асманов буравил Еву тяжелым, испытывающим взглядом, явно не решаясь исполнять её просьбу.