– Того, в котором побывал я?

Субъект кивнул.

– Декогеренция защищает нас от…

– Что?

– Пространство и время защищает нас от них, но это не касается козьих троп. Эти мосты, стягивающие пространство и время. На них мы уязвимы. Они проникают на них из своих веток и используют, чтобы разрушить связь.

– Кто они?

– Доподлинно это пока неизвестно. Модели дают несколько квинтиллионов различных интерпретаций. Мы получим ответ через четыреста лет, но только… если добьёмся реализации правильного варианта.

– Если они пытаются предотвратить то событие, значит, оно как-то угрожает им?

– Догадливый малый, – субъект хмыкнул, – вокруг этого постулата крутятся все основные версии.

– Но зачем понадобился именно мой брат?

– Он опережает свое время. Ему нужны более современные возможности, чтобы все сработало. Ему нужны открытия Кирана и два десятка плодотворных лет в запасе. Без них они оба расходятся по тупиковым веткам. И мы все вместе с ними.

– А место, в котором мы оказались… Кто эти дети?

Субъект пожал плечами.

– Просто одна из далеких ветвей развития событий. Неважно где проходит мост. Как правило, это сильно искаженные пространства. Мы знаем только, что черная энергия стремится уничтожить их, как какую-то болезнь или аномалию.

– Я смогу еще встретиться с ним?

– Ну, теоретически это не исключено. Хотя это будет странная встреча – как в парадоксе близнецов.

Игорю вдруг стало казаться, что воздух вокруг пропитался бесцветным газом. Все вокруг – деревья, земля и тип в красном галстуке как будто утратили привычную плавность и стали подергиваться как зернистые изображения в старой компьютерной игре.

Посмотрев на субъекта, Игорь заметил, что видит лес прямо сквозь него.

– Не понимаю, чем он руководствовался, выбрав тебя. – Задумчиво сказал субъект.

– Макс?

– Никто не верил, что ты справишься. Ты же просто… Ну, ты не специалист. Но, в конце концов, это как-то сработало. Макс всегда умел удивить. Вообще это, конечно, загадка. Я так и не понял что это… Черт! Со мной это началось раньше! – субъект разглядывал собственные руки. – Ненавижу этот момент! Напоминает операцию по омоложению. Ладно, прощай… герой.

После этих слов субъект растворился в воздухе. Игорь смотрел на осину, у которой он только что стоял и подумал, что не такой уж умник этот тип в галстуке, раз не мог понять простой вещи: Макс выбрал его, потому что несмотря ни на что, они всегда будут оставаться братьями.

Игорь взглянул на тропинку, со стороны которой приближались детские крики и звонкий собачий лай и заметил, что перестал ощущать холода и еще как будто стал терять в весе. Он посмотрел на свои руки и увидел сквозь них тропинку, накрытую мокрыми кленовыми листьями, а опустив голову ниже, обнаружил, что его ноги и живот тоже становятся прозрачным, и все вокруг покрывается слепыми белыми пятнами.

На тропинке показалась небольшая рыжая собака и с тявканьем бросилась на него, но бегущих следом детей Игорь так и не увидел. К тому моменту, когда они выбежали на полянку, он навсегда покинул осень своего детства.

Когда во тьме появился крошечный огонек, он словно кот, заприметивший мышку, мгновенно изменил траекторию и быстро поплыл на него. По мере приближения огонек стал вытягиваться, образуя рассеивающийся к основанию конус. Движение к нему было странным – он приближался не по прямой, а по вытянутой спирали, будто сошедшая с орбиты планета, устремившаяся к барицентру. Неизвестно сколько это продолжалось, но, в конце концов, конус оказался прямо перед ним. Он образовывал ровный бледный круг в основании, плотные вуали лучей поднимались к слепящей вершине. Неожиданно зазвучала ритмичная музыка, и в конус света, пританцовывая, вошел африканец в идеально сидящем неоново-желтом костюме, таких же желтых лакированных туфлях и шляпе, слегка сдвинутой на лоб. Помахивая тростью, которая его подвижному крупному телу нужна была явно лишь в качестве реквизита, он стал энергично двигать попеременно то одним, то другим плечом, удерживая кулаки перед грудью. Ритм мелодии ускорился, моментально отразившись в движениях африканца. Казалось, каждый мускул двигался в такт звучанию – даже лицо его постоянно меняло выражения, в которых смутно угадывались какие-то образы – возможно, его древних предков, которые таким способом отгоняли злых духов. Толстые губы вытягивались, лукавые глаза то злобно щурились, то имитировали томный взгляд. Он стал кружиться вокруг невидимого центра, двигаясь всем телом – руками, ногами, туловищем, головой; затем его движения стали напоминать уже не танец, а подергивания, к тому же он начал визжать, как визжат женщины в старомодных ужастиках. Видимо, это был какой-то экспрессивный элемент танца. Наконец от танца совсем ничего не осталось – африканца охватил припадок. Визг его стал совсем нестерпимым и каким-то агрессивно-воинственным. Хотелось зажать уши, но он не знал, как это сделать. Музыка утратила слаженность звуков, превратившись в раздражающий шум. Этот шум нарастал вместе с частотой и сливался с визгом, африканец уже двигался так быстро, что его можно было видеть во всех позициях одновременно. Стало настойчиво казаться, что вот-вот что-то случится, но внезапно все исчезло. Все, включая тьму. Вместо нее он увидел белые трубки, небесную плитку и жалюзи, за которыми дрожали капли.