— Кроме вашей команды, — сказал Марк.

— Ну, в команде своей я уверен, — отрезал Веденеев. — Да и дурацких записок моим парням никто, слава богу, не вручает. И украшения пассажиров им разглядывать недосуг.

— Всем, кроме Димы. Он обслуживает столики, вполне мог заметить бриллианты. А Илья убирает в каютах, поэтому мог найти и забрать кольцо, когда мы уехали на экскурсию.

— Еще раз повторяю, — голос Веденеева заскрежетал. — В своей команде я уверен абсолютно. И именно на этой моей уверенности и зиждется тот факт, что кольцо украли вчера вечером, когда Ковалевы сидели у бассейна. Марьяна, вы ведь были там?

— Да, — кивнула девушка.

— Я очень попрошу вас вспомнить и максимально четко зафиксировать все передвижения. Абсолютно все, которые вы видели. Хорошо? К утру управитесь?

— Управлюсь. — Марьяна выглядела сейчас серьезной и сосредоточенной. Видимо, так она решала любую поставленную перед ней задачу. Ответственных людей Веденеев ценил. — Завтра утром я отдам вам свои записи.

Олег поднялся в рубку, чтобы переговорить с Валентином перед отплытием.

— Третью ночь подряд выдержишь? — спросил он. — Или сменить?

— Так я ж не вчера за штурвал встал, — засмеялся Озеров. — Нет уж, капитан, давай как и договаривались, твоя ночь — следующая. Там, правда, Илюха порулить рвется, но я ему сказал, что только послезавтра днем, когда на Крит идти будем, и только в нашем присутствии, либо твоем, либо моем.

— Правильно сказал, если его за штурвал пускать, так он никогда экзамен не сдаст. Мотивации не будет. Ладно, давай врубай марш, будем отчаливать и выходить из порта. В открытое море я выйду, дальше ты. Мне подумать нужно. Нехорошие дела у нас на «Посейдоне» творятся.

— Нехороших дел мы не допустим, — туманно сообщил Валентин. — И вообще я за ним слежу. Глупостей наделать не дам.

— За кем — за ним?

— А? Что? — В глазах Озерова мелькнуло что-то непонятное Олегу. Мелькнуло и пропало. — Нет, извини, это я о своем. Давай вставай к штурвалу, я мотор завожу.

С помощником и другом происходило что-то непонятное, добавляющее интриги в общую странную атмосферу на яхте. До последнего времени не было в жизни Олега Веденеева ничего более простого, прямого и квадратно-гнездового, чем Валентин Озеров. А поди ж ты…

Впрочем, думать об этом сейчас действительно было некогда. Отдали швартовы, завели мотор, и под звуки бравурного марша «Посейдон» отошел от причала и медленно направился к выходу из порта Неаполя. Их ждал Палермо.

Когда огни города остались далеко по левому борту, Олег передал штурвал Валентину и спустился вниз, в свою каюту. Он собирался переодеться и, воспользовавшись тем, что все пассажиры разошлись по своим местам, действительно осмотреть помещения нижней палубы. Те, что были никем не заняты, разумеется. Свободные каюты традиционно стояли незапертыми, и, хотя сам Олег никогда не стал бы ничего прятать в открытом для всеобщего доступа помещении, нужно было убедиться, что преступник не поступил именно так.

В глубине души он не верил, что кольцо найдется, и считал, что лучшее, что можно сделать, — это напугать пассажиров чем-то серьезным: обыском, полицией, черт знает чем, а потом предложить подбросить кольцо, дабы избежать позора. Могло не сработать, а могло и получиться. Отчего-то ему казалось, что преступление было совершено спонтанно, а потому вор теперь мог и сам быть не рад тому, что наделал.