— Ну, завтра решим, — покладисто откликнулся ее муж. — Один день, конечно, погоды не делает.

Галина Анатольевна была непривычно тиха и молчалива. В автобусе она откинулась на спинку сиденья, прислонилась виском к стеклу и прикрыла глаза. Лицо ее выражало страдание.

— Что-то случилось? — тихонько спросила ее Марьяна.

— Голова болит, — пожилая женщина вздохнула, — видимо, я переоценила свою возможность ходить по жаре без последствий для организма. Ничего страшного, Марьяна, не волнуйся. Вернемся на яхту, приму таблетку.

— Ну зачем же ждать возвращения. — Марьяна полезла в сумочку и достала небольшую таблетницу, в которой всегда носила с собой нужные лекарства. — Вот, у меня есть таблетки от головной боли. Возьмите.

— Спасибо. — Галина Анатольевна достала круглую выпуклую таблетку, положила в рот, сделала глоток воды из бутылки. — Признаться, я очень плохо переношу головную боль. Сразу мутить начинает.

Она вернула Марьяне таблетницу и снова прикрыла глаза. Лицо ее было немного бледным, под глазами выступили круги, и Марьяна подумала, что пожилой даме действительно плохо. Гораздо хуже, чем она показывает. Под мерную качку автобуса она даже задремала и проснулась лишь тогда, когда они остановились на пристани.

Уставшие туристы, разморенные от переезда и обилия впечатлений, гуськом потянулись по трапу, чтобы разойтись по своим каютам.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Марьяна у Галины Анатольевны.

— Спасибо, деточка, уже лучше. Твоя таблетка помогла. Но все-таки пойду прилягу до ужина, — сказала та и скрылась на нижней палубе.

Марьяна проводила ее глазами и собралась было идти к себе, как внимание ее привлек набиравший обороты скандал на причале. Обвешанная пакетами Рита волокла совершенно пьяного Артема и ругалась на чем свет стоит:

— Говорила я тебе, не пей! Так нет, нажрался, скотина! Господи, да когда же ты уже упьешься так, чтобы из ушей полилось? Тебя же ни на минуту одного оставить нельзя.

— Тетя Рита, что случилось? — Через ограждение борта перевесилась Тоня, с состраданием во взгляде посмотрела на мычавшего что-то нечленораздельное отца.

— Да я в торговый центр зашла, его в кафе оставила. «Пива попить», — зло передразнила она. — Меня и не было-то всего часа полтора. Выхожу, а он уже лыка не вяжет. Три пива приговорил и бутылку виски.

— Да, «всего полтора часа» для вас не рекорд. — Тоня повела точеным плечиком. — Паааап, ты чего напился-то?

— Поттомму что мужик… Имею ппправо… — Рита с отвращением скинула со своего плеча его руку, и Репнин, потеряв точку опоры, чуть не упал.

— Зараза, — с трудом выпрямившись, пробормотал он ей вслед. — Убил бы гадюку.

Случайно увиденная картина была такой неприятной, что даже во рту у Марьяны появился какой-то противный привкус. Неужели любые отношения, даже самые романтичные, неизбежно приходят к такому финалу? Впрочем, поднимающуюся сейчас по трапу Риту менее всего можно было заподозрить в романтичности. Казалось, что она прямо так и родилась — железобетонной и непробиваемой.

Впрочем, думать про Риту было неинтересно. Марьяна повернулась, чтобы войти в коридор, ведущий к каютам, но не успела. Дверь распахнулась, чуть не ударив ее по носу, и на палубу выскочила чем-то крайне взволнованная Елена. Она уже успела переодеться к ужину, но блузка ее была криво застегнута не на ту пуговицу, волосы взлохмачены, как будто их пытались выдрать от отчаяния, зрачки расширены.