Айари огляделся, вслушиваясь в бой барабанов.

— Лес оживился, — заметил он.

— Смотрите! — воскликнула Элис. На дереве прямо над водой раскачивалось тело висельника. Остатки синего платья выдавали в нем писца.

— Да.

Галера сильно обгорела; на бортах виднелись следы от мечей и копий, днище было изрезано пангами и изрублено топорами. Рядом валялись расколотые в щепки весла.

— Вряд ли Шаба продолжил путь по реке, — сказал Тургус.

Две новые рабыни оставались в каноэ; их лодыжки были привязаны к стойкам. Девушки бросили весла на дно и согнулись в изнеможении.

— Но у Шабы было три галеры, — напомнил я.

— Не нравятся мне эти барабаны, — покачал головой Айари.

— Верно, — задумчиво проговорил Тургус. — У него было три галеры.

— Обломки первой мы видели раньше, — сказал я. — Это — вторая…

— Наверняка Шаба не пошел дальше, — повторил Тургус. — Слышите барабаны?

— Остается третья галера, — прищурился я.

— Да, — нехотя согласился Тургус.

— Ты полагаешь, что Шаба повернул назад?

— Он был болен, — уклончиво ответил Тургус. — И потерял почти всех людей. Что ему оставалось делать?

— Ты считаешь, он повернул назад? — настаивал я.

— Нет, — признался Тургус.

— Значит, и мы пойдем вперед.

Мы столкнули каноэ на воду и продолжили путь по мутной, илистой воде Уа.

За следующий ан мы увидели на берегу более шестидесяти висельников. Шабы среди них не было. Над телами вились стервятники — маленькие желтокрылые джарды. Один из трупов терзали изогнутыми оранжевыми клювами птицы покрупней — тропические цады. Они не так агрессивны, как их пустынные собратья, но имеют такую же отвратительную привычку — выклевывать покойникам глаза. Надо сказать, что цады — заботливые родители. Вырывая из жертвы куски мяса, цады в клювах относят их в гнездо и кормят неоперившихся птенцов.

— По-моему, этот барабанный бой не имеет к нам отношения, — сказал я.

— Почему ты так думаешь? — удивился Айари.

— Мы услышали его далеко впереди, а потом уже весть понеслась вниз по течению.

— Что же это за весть?

— Возможно, — предположил Тургус, — о том, что Шаба наголову разбит.

— А ты что скажешь, Кису? — спросил я.

— Я думаю, ты прав: барабаны сообщают не о нас. Но и не о разгроме Шабы, иначе бой раздался бы несколькими днями раньше, когда была уничтожена вторая галера.

— Может быть, Шаба жив, — сказал я.

— Может быть, — пожал плечами Кису. — Кто знает…

— О чем все-таки говорят барабаны? — не унимался Айари.

— Кажется, я догадываюсь, — хмыкнул я.

— Я тоже, — угрюмо сказал Кису.

— Слушайте! — сдавленным шепотом произнес Айари. Мы бросили грести.

— Да, — сказал я.

— Да, — сказал Кису.

Откуда-то сверху доносилось пение.

— Быстро налево, — скомандовал я, — вон к тому островку!

Мы причалили к узенькому речному острову.

Едва мы успели спрятать каноэ в зарослях, как показались первые лодки. Они огибали наш островок с южной стороны.

— Невероятно… — прошептал Айари.

— На живот, — приказал я новым рабыням, привязанным за лодыжки к стойкам. Они испуганно распластались на дне каноэ, не смея даже приподнять головы. Все остальные залегли в траве и наблюдали затаив дыхание.