Зимой же жизнь замирала, а снегу бывало столько, что их дворняжке приходилось нагибать голову, чтобы заглянуть в окна дома, когда она бегала по двору.

Никаких благ цивилизации не было, кроме разве что керосиновых ламп, радиоприёмника и дедушкиного мотоцикла. Воду набирали из колодца, ею же поливали огород, ею же мылись. Раз в неделю топили баню. Готовили на огромной печи, занимавшей половину дома. Папе, как самому маленькому, стелили совсем по-старинному на полатях, где всегда, по его словам, было жарко и очень уютно. Отсутствие электричества заставляло ложиться спать с наступлением сумерек и вставать с рассветом.

Одно время даже была коза, на молоке которой бабушка делала и творог, и сметану. Коза папу недолюбливала и при случае пыталась боднуть. И поэтому, когда однажды она куда-то девалась, он так обрадовался, даже не поинтересовался, что случилось. А молоко с тех пор дед возил из деревни на своём мотоцикле.

Хотя дом стоял очень далеко от другого жилья и был окружён надёжным забором, дверь на ночь всегда запиралась, и собака никогда не оставалась на дворе без надобности. Папа над этим фактом никогда не задумывался, пока однажды его четвероногий друг не вернулся из леса, а на следующий же день дед с бабкой собрали нехитрые пожитки и быстро переехали сначала в ближайшее село, а потом и вовсе в город.

Объясняли, будто бы их собаку разодрали матёрые, целая стая, которая натаскивала молодняк. Их видели деревенские, которые в связи с этим сами лишний раз в лес не совались. И ещё кто-то стал рвать силки, которые дед ставил на птиц.

На следующий год папа пошёл в первый класс и полностью втянулся в городскую жизнь. Больше никогда он в доме своего детства не был. Вроде бы сначала просил деда с бабкой съездить туда хотя бы на летние каникулы, но они находили массу отговорок, почему это невозможно, а потом и вовсе сказали, что по какой-то причине дом вместе с подсобным хозяйством полностью сгорел.

Своих прадеда с прабабкой я не помню, они скончались один за другим, когда я была ещё совсем маленькой. А мамины родители в советское время уехали на Север на заработки, да так и остались в далёком маленьком посёлке под смешным названием Куличики, откуда лишний раз не выберешься на большую землю. Мама, которую с её бабушкой, мамой маминой мамы, оставили в городе, чтобы она смогла закончить школу и продолжить образование, сначала из-за долгой и дорогой дороги, а потом уже, как она говорила, из принципа в Куличики не приезжала, предпочитая общаться с родителями при помощи писем (телефона и тем более интернета там до сих пор нет), либо приглашая их к нам. Впрочем, дедушка с бабушкой очень редко и неохотно навещали нас, стесняясь папы, смущаясь большого города и очень боясь причинить нам беспокойство. Привозили всегда много банок с вареньем из лесной ягоды и ящик вяленой рыбы. О своей жизни рассказывали скупо, мол, ничего интересного, как всегда.

Вот, собственно, и всё, что я знала о своих предках.

У первого анцыбаловского дома я соскочила с велосипеда и только тогда оглянулась.