– Зачем же тогда выпускают столь опасное средство? – удивилась я.

Нина зачерпнула икру из баночки.

– Ну, отдельные лекарства только в больницах пациентам дают, под присмотром врачей. У больных с депрессией часто бывает бессонница, не всем помогают простые снотворные препараты. Коракор создали в помощь тем, на кого обычные пилюли не действуют. Некоторые люди по несколько суток глаз сомкнуть не могут. В нашем отделении коракор не используют, он есть только в СПА, где депрессиями занимаются. Препарат строгой учетности. А теперь вопрос: как он у Галкиной оказался?

– Где вы нашли упаковку? – спросила я.

– В палате Раисы, на тумбочке, – пояснила Нина, – рядом с конвертом, на котором надпись была «Вале лично в руки». Валентина – это невестка покойной.

– И где записка? – тут же осведомилась я.

– У меня в столе спрятана, завтра ей отдам.

Я отложила вилку.

– Вы напрасно снотворное забрали, на месте происшествия все должно оставаться без изменений до приезда полиции. А какой совет вам нужен?

Нина опустила голову.

– Понимаете, обычному человеку коракор в России не купить, его даже в Интернете нет, хотя там все вроде есть. У Раисы родственники очень въедливые, они матери ничего без консультации с доктором не приносили, а Галкину сам Валерий Борисович вел, никому не доверил. И правильно. У нас в клинике такие дураки есть – ой-ой! Наталья Федоровна, например, кардиолог, ну совсем без головы. А хозяин знающий врач.

– Он же невропатолог, – удивилась я. – При переломах нужен травматолог, а липому удаляет хирург.

– Милов хозяин центра, – напомнила Нина. – Лечащим доктором у Галкиной была Ксения Львовна. Раиса чихнет – Ксения тут же шефу докладывает. Может, Галкины друзья Милова или у них деловые интересы общие, не знаю. Но если шеф кого-то на контроль ставит, под свое крыло берет, то это однозначно человек не простой. Сын и невестка Раисы ей бы ничего не принесли без санкции Милова. А Валерий Борисович этой больной ни за что коракор не пропишет. И где же она его раздобыла?

Я вынула телефон и сделала фото тубы, одновременно высказав предположение:

– Напрашивается простой ответ: в отделении, где лечат депрессию.

Нина вытерла салфеткой рот.

– Вот. Я о том же подумала. И как его стащить? Особое хранение, его держат в сейфе. Старшая медсестра препарат лично больным раздает. Вынет из блистера таблетку и в лотке подаст тому, кому прописано. Утащить медикамент, проходя мимо поста, нельзя – в клинике даже аспирин без внимания не оставят. Очень строго с этим. И не в нашем крыле депресняки-то. Надо идти в другой корпус, туда, где СПА. Тех, кто в уныние впал, лечат ваннами, физкультурой, массажем, поэтому находятся они неподалеку от зоны релакса. А Раиса из отделения не высовывалась. Как сын ни уговаривал ее погулять, наотрез отказывалась, в палате сидела.

Медсестра на секунду умолкла, потом продолжила:

– Если все хорошенько обдумать, то получается, что только старшая медсестра из СПА могла Галкиной коракор дать.

Я, «купая» пакетик с чаем в кипятке, удивилась:

– Вы же говорили, что его хранят с большими предосторожностями. Наверное, со склада не просто так получают, а по счету, ограниченное количество.