Алка усиленно готовилась к поступлению, а для подработки преподавала русский любознательным американцам. Учеников, надо сказать, у нее было немного. Про себя он все понимал: женишок он тот еще – ни кола ни двора, а самое главное, без перспектив и амбиций. Он видел, как постепенно потухали, гасли ее глаза, как она теряла к нему интерес. А потерять ее он боялся до дрожи. Ну и собрался с духом.

Была на редкость метельная снежная зима, сугробы завалили низкие окна домов на первых этажах, выползать из квартиры совсем не хотелось, да и Алка, питерская девочка, всей душой ненавидела холод. Они жарко натапливали квартиру обогревателями. Было невыносимо душно, он порывался открыть окно, но лежавшая в постели плотно укутанная Алка тут же начинала возмущаться.

– Вот, – пошутил он однажды. – Вот именно поэтому я на тебе никогда не женюсь! У нас с тобой разный температурный режим. Я задыхаюсь, а тебе замечательно! Или ты ждешь, пока я окочурюсь?

Алка смотрела на него совершенно новым, незнакомым и непонятным взглядом – с сочувствием и, кажется, жалостью. Определенно, в ее взгляде читалось пренебрежение. Предчувствуя беду, Свиридов жалко и растерянно улыбался. «Надо сгладить, отшутиться», – мелькнуло у него. Но ничего в голову не приходило. Так и стоял чурбан чурбаном.

– Ну и правильно, Свиридов! – усмехнулась Алка. – И не женись! Какая из меня жена, право слово.

Ровно через семь месяцев, в жаркий и влажный июль, Алка исчезла. Он вышел совсем ненадолго, кажется, в булочную или в аптеку, всего-то пятнадцать минут от дома, а когда вернулся, ее уже не было, как и ее вещей. Первая мысль – когда неторопливая Алка успела собраться? Он понимал, что искать ее бесполезно. Как и то, что ушла она навсегда. И никакие уговоры и разговоры не помогут, одно унижение. Алка не тот человек, спонтанных решений не принимает.

Полгода он сходил с ума, пил, потерял работу, не брился, не стриг ногти, пил воду из крана и грыз сухой хлеб, который подкладывала под дверь сердобольная пакистанка Айша, соседка напротив. Серьезно подумывал о суициде. Вспомнил про двор-колодец. Долго стоял у окна.

«И вправду, не питерец, – горько подумал он. – Не тянет. Так хреново, а туда, вниз, не тянет. Получается, я действительно типичный москвич».

Спустя пару лет узнал, что Алка удачно вышла замуж за молодого профессора, получила работу в университете, успешно защитилась и родила сына. В общем, дай бог всего и побольше питерской девочке Алле, умнице и красавице, за нее он был только рад. Но выскребался из этой истории долго, пару лет наверняка.

Уснуть не удавалось, чертовы мозги, чертовы воспоминания. Он встал, надел джинсы и майку и вышел из комнаты. «Покурю и успокоюсь, это всегда помогало».

На терраске горел ночничок, старый зеленый ночничок из той, прежней, жизни. Вспомнил, как Анна Ивановна под ним чинила носки. За столом, с рюмкой коньяка и с потухшей сигаретой, сидела его бывшая жена Валентина.

Увидев его, удивилась:

– Господи, Свиридов! И ты туда же! Тебе-то чего не спится, родственник?

– А черт его знает! Черти крутят. Призраки из прошлой жизни.