— Есть куда, — набычился Петька. — После счастливого путешествия загонят опять всех в тюрьму…

Отец Венедикт ответил с недовольной ноткой:

— Не гневи Бога, чадо, надейся на хорошее. Детишки эти хлебнули столько, что заслужили счастливую судьбу… К тому же и международные фонды принимают участие…

Потом пили мы чай со вкусными сухарями и земляничной пастилой. И смотрели на стереоэкран. Шел смешной фильм про пиратов, которые готовили хорошим людям разные ловушки и сами в них попадались. Решили взорвать парусник своих противников, но перепутали сундуки: вместо взрывчатки сунули в чужой трюм ящик с сокровищами, адскую же машину оставили у себя. И рвануло так, что от экрана донесся настоящий жар и запах гари. Неудачливых флибустьеров унесло взрывом на необитаемый остров. Там они, ободранные, перепуганные, и остались до начала новой серии.

Сивка и Петька хохотали. Сивка — от души, Петька, по-моему, за компанию. Глаза у него не очень-то смеялись.

А когда мы шли от дома отца Венедикта, Петька стал совсем грустно-задумчивый.

— Петух! Давай договоримся: не будем сего дня думать ни о чем печальном. Ну разве не заслужили мы хоть день жизни без всяких тревог?

— Ага… не будем о печальном… Только… — Он быстро и просительно глянул на меня искоса.

— Что?

— Давай об этом еще немного. Чтобы уж закончить… Пять минут…

— Ну давай… — вздохнул я. И выжидательно замолчал.

Мы вышли с кладбища и шагали вдоль решетки. Было очень тепло, началось второе цветение одуванчиков, они солнечно желтели у изгороди.

— Пит… А не могло случиться, что «Игла» взорвалась не сама?

— То есть?…

— Ну… кто-то нарочно… подстроил…

— Зачем?! И кто?!

— А если Полоз?

Я даже разозлился:

— Знаешь что, дорогой? Извини, но тебя надо показать врачу. Чтобы избавить от дурацких пустых страхов!

Иногда такая вот сердитая прямота встряхивает лучше лекарства.

Но Петька никак не встряхнулся. Сказал подавленно и упрямо:

— Он, по-моему, все может…

— Что он может? Без капсулы, без подготовки и знания Ключа перенестись по туннелю на «Иглу» и засунуть под пульт ящик с Эр Тэ?

Петька отозвался все тем же тоном:

— Не знаю. Иногда кажется… — И вдруг дернул головой, вскинул незнакомые, колючие глаза. — Пит! Ящик с чем?

— С реанатином. Взрывчатка такая. Применяется для строительных работ. Я вспомнил потому, что с ее помощью базу строили… Петька, что с тобой?

— Ты сказал… Эр Тэ?

— Ну да, сокращенно. Марка такая…

— В треугольнике?

— Что — в треугольнике?

— Пит, дай блокнот! — Он сам полез мне за пазуху, вытащил кожаную книжку с калькулятором, часами и электронным карандашом, развернул. — Смотри! Вот так, да?

На листе появились буквы RT, замкнутые в треугольник, а вокруг треугольника — эллипс, похожий на знак планетарной орбиты.

— Д-да… кажется. Петька, а…

— Пит! В трюме «Розалины» ящики с таким клеймом!

Я не стал успокаивать Петьку, хотя он был крепко напуган. Не стал говорить: «Петушок, ты, наверно, ошибся, не волнуйся, это, скорее всего, упаковка, которую использовали для чего-то другого…» Если на громадном пароходе собраны шесть тысяч мальчишек (никому не нужных!), а в трюме ящики с маркой RT, здесь не до болтовни.