Сперва казалось, что мгла полная. Потом вдали увидел я чуть заметный тонкий просвет. Стал пробираться, больно ударяясь и царапаясь о какие-то вентили, рычаги, трубы…

Просвет был щелью в железной двери. Незапертой. Глянул я в щель. За дверью, судя по всему, тянулся грузовой трюм, просторный, освещенный зеленоватой дежурной лампочкой. И не было никого.

Я отодвинул дверь, шагнул. Постоял, готовый скользнуть обратно. Потом нервами ощутил, что нет поблизости ни единой живой души и можно не вздрагивать каждую секунду.

Правда, я продолжал вздрагивать, но уже не от боязни, а от выходящего из меня озноба. В трюме стояло душное, пахнущее ржавчиной и старой краской тепло.

Всюду громоздились пластиковые ящики с разноцветными наклейками и номерами. Верхние ящики оказались не закупорены, легко откидывались крышки.

В одном ящике была ребячья обувь. Всякая. Во втором — постельное белье и полотенца. В третьем — рубашки… Я понял, что это вещи, которые жители города собирали для «бедных сироток». Только на «Розалине» нам такое имущество не давали — обряжали «сироток» во все казенное. А собранные вещи хранили в трюме. Для чего, я не понял. Да и не очень думал об этом. Просто кидался от ящика к ящику…

Скоро я нашел все, чтобы выглядеть как нормальный, «благополучный» старотопольский пацан, — в легких спортивных башмаках, в шортах из синтетической замши, в майке с портретом веселой обезьяны из фильма «Раз — космос, два — космос!» А потом отыскал еще безрукавку с карманами и пряжками. И сразу почувствовал себя человеком. Когда без одежды — такое ощущение беззащитности, а теперь был уверен, что спасусь.

И уверенность эта подтверждалась шаг за шагом. Во-первых, я нашел коробку с шоколадными батонами и сразу стрескал две штуки. Потому что в обед ничего не ел из-за всех своих переживаний и предчувствий и теперь был совсем измотанный. А тут — новые калории и силы!.. Потом повезло еще больше. Среди ящиков лежала стопка детских спасательных жилетов. Такой у меня был, когда я прошлым летом ходил с Питвиком и Митей на яхте… Как давно это было! И как тогда было хорошо…

Мне захотелось сесть тут же на эти жилеты и заплакать в голос. Но я сцепил зубы. Один жилет я надел на себя, из другого скрутил муфту и внутрь нее засунул одежду и башмаки.

Теперь — в шахту, к винту, — и в воду…

На обратном пути я заплутал, оказался в тесном отсеке, где лежали ящики другой формы, квадратные, черные, под пломбами. А еще — какие-то штуки, похожие на газовые баллоны или торпеды. К одной была прислонена коробка вроде старинного аккумулятора, а на ней поблескивала штучка вроде латунной консервной банки с двумя рычажками и зубчатым ободом.

Я не стал разбираться, что тут такое. Выбрался в главный трюм, оттуда — в черное помещение с трубами, а из него на ощупь — к шахте винта.

… Плыл я долго и осторожно. Однако не боялся. Жилет хорошо держал меня. Где-то через час выбрался я у окраинных причалов на сушу, перелез через несколько изгородей и кирпичную стену, оказался в глухом переулке. Это была Портовая слобода. Я знал, как добраться до Пристанéй. И добрался. Правда, не скоро, потому что выбрал для безопасности окольный путь, по самым безлюдным улицам.