Я поднырнул, опять оказался в полумраке, но все же разобрал, что там такое. Это было гнездо для винта вспомогательного бортового двигателя. Верхний лепесток винта торчал над водой. Он был с меня ростом.
Я нащупал скрытую в воде ось винта, встал на нее. Вертикальная лопасть заслонила меня снаружи полностью. Если даже кто-то заглянет в гнездо, когда баржа отойдет, меня не заметит.
Да, но что же дальше-то? Дождаться ночи и плыть? Но пловец я такой, что до берега ни за что не дотяну. Вот если бы найти доску, или кусок пенопласта, или буёк какой-нибудь… Но не было ничего.
Я стоял по колено в воде, обмирал, оглядывался. До меня долетали приглушенные голоса, потом завыла сирена аварийного катера. Высоко вверху, по трапам между баржей и пароходом, двигались сотни людей: сперва гнали ребят, потом бегали туда-сюда взрослые. Раздавались какое-то плюханье, плеск. Может быть, это спускались водолазы. Я на всякий случай опять по уши погрузился в воду…
Часа через полтора баржа отошла. Я увидел перед собой просторный солнечный залив. Солнце было уже невысоко (мыться мы пошли после обеда). Я снова выбрался на ось винта.
В нише теперь было гораздо светлее. Я осмотрел ее и увидел над собой узкий лаз. Такую квадратную шахту со скобами. Наверно, по ней спускались, чтобы проверять и ремонтировать винт.
Когда стемнеет и все уснут, можно попробовать пробраться по этой шахте в трюм. Едва ли там кто-то есть. Может быть, отыщу что-нибудь плавучее и тогда уж… Терять мне все равно нечего — хуже не будет.
Самое трудное оказалось дождаться сумерек. Время еле ползло, а я продрог в сырой ржавой тени. И чтобы отвлечься, я стал думать, кому из ребят и взрослых там, на Пристаня́х, доверить свои планы? Кто поможет поймать Полоза? Про взрослых так ничего и не решил. А среди мальчишек я знал человек пять очень надежных. Прежде мы не были большими друзьями, но я надеялся, что они не откажутся. Потому что давний пристанской проповедник отец Олег учил: «Если ты не поможешь кому-то сегодня, кто тебе поможет завтра?»
Хороший, говорят, он был человек. Уж он-то обязательно помог бы. Но я не застал его в живых. Видел только его могилу — у обломка кирпичной стены, среди зарослей черемухи, в дальнем пристанском переулке. На кирпичах — ни имени, ни других каких-то слов, только выбитый зубилом крест…
Да, но когда мы поймаем Полоза, он же отопрется. Скажет, что не может вернуть меня на сто лет назад. И что же тогда? Как заставить? Пытать? Я передернул плечами. Не смогу я. И никто из нас не сможет. А если бы смогли? Чем тогда мы лучше Полоза?… Так ничего я и не придумал…
Солнце наконец ушло за мыс, на которым чернели портовые эстакады. Потом еще около часа неторопливо густели сумерки. Наконец зажглись звезды, небо почернело. Вверху, на палубах, раздалась мелодия колыбельной песни. Этой сладенькой музыкой нас отправляли в постели. И попробуй опоздать…
Я подождал еще минут пятнадцать. Пошевелил закоченевшими руками и ногами, подтянулся и полез по скобам в кромешной темноте.
Подниматься пришлось невысоко, метра три. Потом голова уперлась в твердое. Неужели тупик? Я надавил железо макушкой изо всех сил. С отчаянием! Крышка с чавканьем приподнялась… Я даванул еще. Крышка отвалилась с гулким ударом. Я замер, съёжился и сидел так еще, наверно, целый час. Но не услышал ни звука. И тогда пролез в какое-то черное пространство.