Ленинградские соседи, которым я помогала с домашним хозяйством, так старательно выполняли свою часть договора, что меня только стирка могла спасти: когда вода сильно шумит, уже никто не пристаёт к тебе с задачками и пересказом прочитанного. А иначе – сидит соседка, уютно устроившись в кресле, я пол мою, подоткнув юбчонку, и безуспешно стараюсь припомнить, сколько будет семью восемь.

– Тётя Маша, я не могу больше! Я попозже ещё поучу, тогда всё-всё отвечу вам, ладно?

– Хорошо, ступай учи!

– Я только пол домою – ещё вот тут и в коридоре осталось.

– Нет уж, иди, я сама домою!

Что случилось? Я же так стараюсь!

– Разве я плохо мою?

– Нет. Ты выполняешь свою работу отлично: пол блестит, ни соринки. А я свою работу делаю плохо: умножения ты по-прежнему не знаешь. Так что мне стыдно принимать от тебя помощь, когда я тебе помочь не могу!

Я начинаю поспешно соображать: семью семь – сорок девять – это точно знаю, а к девяти что ни прибавь – в конце получится на единичку меньше. Значит, сорок девять плюс семь выходит пятьдесят шесть.

– Пятьдесят шесть, правильно?

– Вот и молодец! То-то же!

Разве заскучаешь за такой уборкой?

Про Лабораторию и говорить нечего: там мы с девчонками все заботы делили поровну…

Ну а теперь-то что же по-другому? Соседей полна квартира. На кухне хозяйки интеллигентно беседуют. Но мне отчего-то не хочется участвовать в их разговорах. Не интересно мне ни про цены, ни про выкройки и рецепты, ни даже про Карибский кризис. Говорят они и о спектаклях, кинофильмах, книгах, литературных журналах.

Но вот беда: реальная жизнь, какой она помнится мне и какой предстаёт нынче, кажется куда значительнее, ярче, сложнее, захватывает куда сильнее, чем любые выдумки. Мне интереснее иметь дело с реальностью, чем с плодами фантазии. Пожалуй, исключение составляет кино: когда смотрю хороший, светлый фильм, отдыхаю душой… А в последнее время тенденция: всё больше снимают про войну. Как будто другие, как и я, всё стараются восстановить выцветающую память и нащупать под ворохами сухих фактов горячую боль и живую радость тех лет, и себя самих – молодых, отчаянных, настоящих…

Соседи по традиции собираются, чтобы вместе посмотреть весёлую передачу, телеспектакль, справить праздник. Я иной раз тоже прихожу на эти посиделки, только…

Обсудить бы с этими умными, образованными людьми новости разных наук, которые я вычитала, пока ещё работала, во вражеских научных журналах и обзорах на английском и немецком. Да они – секретные. Не новости наук, конечно, а обзоры. Так устроено. Можно найти интересное в открытом доступе: в Ленинке есть подборки кое-какой иностранной периодики, журнал «Наука и жизнь» печатает кое-что по интересующим меня направлениям, хотя не много, есть свежие труды советских учёных. Всё равно, если уж об этом говорить, то интересно сравнивать с информацией из зарубежных изданий, о которых людям без допуска знать не положено, из книг, прочитанных мной в Берлине…

Если даже о науке толком не поговоришь, то с кем обсудить преимущества и недостатки целенаправленного ясновидения перед вещими сновидениями, причины ограничений в телепатической передаче информации, проблемы реинкарнации? И главное: разве могу я хоть с кем-то поделиться теми воспоминаниями, что оживают в моём сознании и в душе и раскрываются, словно почки на весеннем дереве?