Шелест обертки презерватива, еще несколько мгновений томления — и я ощутила, как монстр запустил свои пальцы в мои волосы. Потянул на себя и в следующий миг ворвался в меня.

Всхлипнув от резкого вторжения, я судорожно впилась пальцами в подушку. Он играл со мной, врывался в меня саднящими рывками, а я никак не могла насладиться его игрой. Мои сдавленные вскрики, его хриплые стоны наслаждения, сбившееся дыхание. Я ощущала жар его тела. Кожа горела от жесткой мужской щетины, от отметин, которые оставляли его крепкие пальцы на бедрах и ягодицах, щеки пылали, а я покорно стояла на коленях и принимала его в себя.

Темная волна наслаждения окатила низ спины, бедра, и я закричала от острой разрядки.

Влажная кожа продолжала гореть, а меня трясло. Мне не хватало воздуха, казалось, я задохнусь от бешеного набата в висках.

Константин осторожно опустил меня на подушки и привлек к себе. Запах его кожи, дорогого парфюма, сильные объятия — я растворялась в блаженстве, которое возникло так внезапно и никак не хотело уходить.

— Ты точно ведьма… — нежно целуя меня в губы, усмехнулся он. — У тебя глаза горят… как у ведьмы, честное слово…

Не знаю, куда собирался Константин, но мы никуда не поехали. День плавно перекатился в вечер. Набережная исчезла во мраке, телефон Константина разрывался от звонков и сообщений, а мы трахались снова и снова, забив на реальность. Была только постель, горящая от ненасытной жажды я, и его твердый член, которым он разрывал меня на части.

Не знаю, откуда я брала силы. Но лишенная в браке самого главного — любви и наслаждения, я отрывалась в объятиях Константина. Мне казалось — если он перестанет меня ласкать, я не переживу.

— Одевайся, пойдем, поужинаем. А хочешь, не одевайся, — Константин опалил жарким взглядом мою грудь и улыбнулся. Поцеловал мое плечо и отправился в ванную комнату.

Я обессилено зарылась лицом в подушку и закрыла глаза. Мысль о телефоне пронзила сознание, и я в ужасе села на постели. Мои родители, наверное, поставили на уши всю полицию города. Они же думают, что меня похитили! Или что я умерла…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Бросилась к телефону Константина. Дрожащими пальцами набрала номер мамы.

Трубку снял дядя Жора. Ну, да, конечно, крестный у нас. Где ему еще быть, если я пропала!

— Дядя Жора, это я, Аня.

— Аня, ты жива? Где ты?!

— Дядя Жора, я в Ростове. Я не одна, все будет в порядке. Знаю, это плохо. Скоро я буду дома.

— Аня, еп твою мать! Да ты хоть знаешь, что твой фоторобот разослали по всем соцсетям и даже на телевидение?! Что мать и отец сутки уже места себе не находят?!

— Я знаю, знаю… Но я жива и здорова, скоро вернусь.

— Ремень по тебе плачет! Попадешься мне!

Дальше понесся отборный мат. Такой, от которого мои уши свернулись в трубочку, и пришлось отодвинуть телефон подальше, чтобы не лишиться своего тонкого слуха.

Осторожно нажала отбой. Что ж, по крайней мере, они смогут спокойно лечь спать.

Константин вышел из ванной в одном набедренном полотенце. Узкие бедра, широкие плечи, темные шелковистые волосы на груди, хищный взгляд собственника… Я почувствовала, как снова вспыхнула искра где-то внизу живота. Очень соблазнительное видение для одинокой женщины.